В монобольшинстве обещают разработать человечные правила мобилизации
С 1 марта украинское правительство существенно ограничило круг граждан из числа внутренних переселенцев, имеющих право на получение помощи от государства (это 2 тысячи гривен в месяц для взрослых и 3 тысячи гривен для детей и лиц с инвалидностью).
Идея отмены выплат родилась в головах чиновников еще летом прошлого года. ВПЛ боролись за социальные гарантии как могли: подписывали петиции, обращались за помощью к депутатам, но все бесполезно.
Почему же правительство приняло такое решение? Что будет дальше? Имеют ли переселенцы шансы на возобновление выплат, а если нет, то что же планируют делать власти, чтобы оставшиеся без жилья люди смогли его найти? На эти и другие вопросы в интервью “Телеграфу” ответили входящие во временную комиссию парламента по вопросам защиты ВПЛ народные депутаты от фракции “Слуга народа” Максим Ткаченко и Сергей Козырь.
— С 1 марта были существенно ограничены выплаты для ВПЛ. В чатах переселенцев все на ушах из-за этого решения. Министр социальной политики Оксана Жолнович говорит, что выплаты ограничивают для того, чтобы дать переселенцам экономическую самостоятельность. А если на самом деле и откровенно? Это из-за нехватки средств в бюджете?
М.Т.: Да, в первую очередь, это нехватка средств в бюджете. Их не то, что не хватает, их нет! Деньги, необходимые нашей стране для социальных выплат, в том числе и внутренне перемещенным лицам, — преимущественно иностранные: помощь партнеров, кредиты, гранты и т.д. Почти весь государственный бюджет сегодня направляется на оборону.
Скажу так – если бы не соцсети, если бы не реакция переселенцев, реакция временной специальной комиссии ВР по защите ВПЛ, то сокращение выплат произошло бы не с 1 марта, а так, как хотели в Минсоцполитики, еще в прошлом году в начале лета.
Но нужно понимать, что речь идет о компенсации на жилье. Это не деньги на еду, развлечения, отдых… Я не слышал ни разу, чтобы переселенцы поднимали вопрос об индексации этих выплат. Они об этом молчат, понимая, как это тяжело для государства.
Мы же говорим постоянно об эвакуации, о том, что нужно уезжать в более или менее безопасные районы нашей страны. Но для семьи с детьми (так, чтобы можно было чувствовать себя людьми), стоимость аренды жилья — это 8-15 тысяч гривен ежемесячно.
— Следует ожидать, что сокращение круга получателей выплат будет стимулировать людей возвращаться в опасные районы, где есть свое жилье, за которое не нужно платить аренду?
М.Т.: К сожалению, да. Они будут возвращаться в опасные районы или вообще уезжать за границу.
— Действительно ли международные партнеры требуют сокращать выплаты для ВПЛ? Такой аргумент часто можно услышать от Минсоца.
М.Т.: Я не слышал, что именно требуют, я знаю, что просят делать верификацию. И мы это должны делать и без просьб международных партнеров. Это нормально. Ну, давайте откровенно: должны ли мы платить 2-3 тысячи гривен в Украине семье, уехавшей в какой-то период за границу? Нет. Для этого нам и нужно делать верификацию: кто уехал за границу, кто вернулся в оккупацию, кто смог купить свое жилье. Их немного, но они есть. И при условии верификации, из 2,6 миллионов получавших выплаты переселенцев осталось бы около 2 миллионов. И это тоже разгрузило бы бюджет.
С.К.: В том числе верификация увеличила бы возможности мобилизационного ресурса, потому что мы не до конца понимаем, где все эти люди.
Кроме того, можно было бы привлекать международных партнеров в помощь ВПЛ. Гуманитарной помощи в таком количестве, как раньше, уже не нужно, но можно направить усилия на строительство жилья для переселенцев, например.
— Почему вопрос ВПЛ сброшен фактически на Кабмин? Например, вопрос мобилизации, буквально каждый шаг, каждый пустяк, решают на уровне законов, а политику в отношении ВПЛ правительство меняет из-за постановлений чуть ли не ежемесячно. Парламент попросту не хочет заниматься проблемами переселенцев?
С.К.: Здесь вопрос несколько в другом: 24 февраля 2022 года Верховная Рада своим голосованиям, кроме введения военного положения, отдала полномочия Кабмину, чтобы максимально быстро решать вопрос в реалиях военного времени. Поэтому Кабмин в вопросе ВПЛ более активен. И я точно это поддерживаю, ведь Кабмин собирается минимум дважды в неделю: в среду проговорили, в пятницу можно реализовать. В Верховной Раде так быстро ничего не делается.
— Вы зарегистрировали законопроект №10382 о продлении выплат для ВПЛ до конца военного положения. В парламенте достаточно единомышленников, чтобы принять этот законопроект?
М.Т.: Единомышленники есть, но проблеме ВПЛ, на мой взгляд, уделяют недостаточно внимания. После 1 марта, когда миллионы людей на округах начнут задавать вопросы, депутатам придется обратить внимание на переселенцев и принять закон, который бы дал возможность ВПО, нуждающимся в этом, получать средства от государства.
Мы прошли с этим законопроектом комитет по правам человека. Надеемся, что в конце марта — начале апреля, проголосуем его хотя бы в первом чтении. А потом быстро доработаем, чтобы принять в целом.
Замечания, безусловно, будут и, прежде всего, от Минфина. Он подал в бюджет Украины на 2024 год сумму в 57 млрд. гривен [на нужды переселенцев]. Мы понимаем, что это пока виртуальные средства, их физически нет, но 57 миллиардов точно хватит, чтобы около 1,5-2 миллиона человек в течение года получали эту компенсацию. Конечно, в условиях полноценной верификации.
— Что мешает правительству провести ее?
С.К.: Здесь мы снова возвращаемся к государственной политике по отношению к переселенцам. Она должна фокусироваться на верификации людей и их трудоустройстве. В центрах занятости необходимо создать отдельные отделы, которые будут работать с той структурой, которая верифицирует переселенцев, чтобы понимать, какая у людей профессия, как и чего можно переучить. То есть, общий подход для всех не работает. К примеру, почему законодательство о мобилизации меняют? Потому что в реалиях военного времени оно не работает.
Так и здесь. Фонд госимущества должен понять, что кроме продажи и приватизации тех или иных объектов, они должны сделать аудит и отделить объекты, которые можно использовать для размещения ВПЛ.
Например, продает ФГИУ какое-то предприятие, а у него общежитие в центре Киева. Человек, который выигрывает аукцион, покупает предприятие, но зачем ему это социальная нагрузка? И в лучшем случае победитель аукциона сдаст это общежитие в аренду. Но ведь Фонд госимущества может отделить общежитие, отправить его на Мининфраструктуры, а министерство, вместо того, чтобы строить где-то в поле какую-то многоэтажку, может предоставить это жилье ВПЛ.
— Кто должен разрабатывать эту государственную политику, чтобы все работало так, как вы описываете? Кабмин, Рада, Минреинтеграция?
С.К.: Это синергия. На встрече с премьером мы озвучили это видение, и премьер-министр поручил Минреинтеграции предоставить предложения о необходимости внедрения этой государственной политики.
М.Т.: Министерство реинтеграции создало рабочую группу по трудоустройству ВПЛ, отдельная работа ведется по жилью, есть координационный штаб. Каждую пятницу, среду и понедельник все эти рабочие группы собираются и вырабатывают государственную политику в вопросе ВПЛ.
— Аргумент в пользу уменьшения выплат, который часто можно услышать от Минсоцполитики, состоит в том, что ВПЛ должны работать, а не сидеть на социальной игле выплат. А разве эти выплаты таковы, что позволяют не работать?
М.Т.: Почтивсе, кто имеет возможность работать, уже трудятся. Не работают те люди, которые физически не могут этого делать. Это, во-первых.
Во-вторых, выплаты теряют пенсионеры с пенсией более 9444 гривен, их тоже теряют дети. При чем здесь работать?
— О жилье для ВПЛ . Еще в начале широкомасштабного вторжения Кабмин издал постановление, в котором распорядился создать фонды жилья для ВПЛ в городах, поселках, населенных пунктах. Например, в Киеве местные власти 113 квартир купили в рамках создания такого фонда. То есть, не работает механизм?
С.К.: Да. И мы снова возвращаемся к отсутствию государственной политики. Условно каждый мэр должен понимать, что ему делать. К примеру, в Переяславе есть общежитие университета, и мэр говорит: “Дайте его мне, я переделаю все и отдам квартиры переселенцам”. Но он этого не может сделать, потому что не знает алгоритмов, как это имущество передать.
Необходимо согласование с Минобразования, включаются другие бюрократические ветви, поэтому мэры думают, и зачем оно им нужно. А если бы была сформирована государственная политика, где Минобразования понимали: если к ним приходит запрос от мэра, и это подпадает под вопрос государственной политики обращения с ВПЛ, то они должны сделать первое, второе, третье. Тогда он все заработает.
– А вообще такие фонды жилья по стране есть? Их достаточно?
С.К.: Е. Сейчас Фонд госимущества предоставил на Минреинтеграции более 26 тысяч объектов, которые можно использовать для проживания ВПЛ. Достаточно ли этого? Не знаю. Много этого? Не знаю. Если, по меньшей мере, один объект – один человек, то 26 тысяч человек сможем поселить.
— Компенсации за разрушенное жилье . Уже есть понимание, как работает этот механизм на подконтрольных территориях, а что с компенсациями на неподконтрольных? Был пилотный проект по Мелитополю, когда информацию по разрушенному жилью специальные комиссии получали на основе спутниковых снимков. Как этот проект себя показал? Механизм работает?
С.К.: Уж точно, я знаю, что были первые выплаты по этому проекту именно по Мелитополю.
— И это будет в перспективе по Донецку? Мариуполю? На что рассчитывать людям?
С.К.: Планируется. На встрече с Кубраковым (вице-премьер по восстановлению Украины – министр развития общин, территорий и инфраструктуры Александр Кубраков. — Ред. ) с профильным комитетом нам объяснили, что планируется. Но нужно отработать дорожную карту, потому что в данном случае привлекают много ведомств, там очень большая цепочка.
— Планируется в этом году?
С.К.: Думаю, если в этом году, то ближе к зиме. Нужно внести изменения в бюджет, чтобы понимать источники финансирования, ведь в бюджете на 2024 год были заложены средства только под пилотный проект.
— Вопросы по работе комитета по правам человека. Законопроект по мобилизации . Какие самые большие претензии комитета в контексте нарушения этим законопроектом прав украинцев? Какие риски видите? К примеру, омбудсмен говорит, что отдельные положения не соответствуют Конституции.
М.Т.: Самое главное, что после принятия закона будет закон. А вот то, что происходит сейчас с ТЦК, военкомами, облавами — это действительно страшно, и это нарушение прав человека. Вот вчера я на перекрестке вижу около 20-30 военных, останавливающих каждое авто. Это, на мой взгляд, выглядит как охота на преступников. Это неправильно.
И я очень верю, что именно этим законопроектом, который станет законом, мы максимально удалим все, что может нарушать права человека. Мы верим в то, что профильный комитет, Министерство обороны, Генштаб также знают, что такое права человека. А то, что сегодня происходит без этого закона, на порядок хуже даже тех норм, которые кажутся обществу самыми строгими.
— Вы говорите, что новый законопроект, напротив, не будет нарушать права людей. Да неужели? Больше полномочий для ТЦК (проверка документов наравне с полицией), блокирование счетов, ограничение в предоставлении консульских услуг за границей…
М.Т.: Надо же смотреть, во-первых, на правки, во-вторых, на комментарии народных депутатов, на их позиции. Почти все, что вы сейчас назвали, все это убирается из редакции законопроекта, который будет голосоваться.
— Максим, ваша деятельность в прошлом была связана со студией “Квартал — 95″… (Ткаченко руководил компанией “Квартал-концерт”. — Ред.)
М.Т.: Ну, давайте так, с шоу-бизнесом.
— Как считаете, уместны ли такие выступления “Квартала” в период войны?
М.Т.: Какие “такие выступления”? Благотворительные концерты в поддержку ВСУ? Уместны. Выступления в воинских частях и госпиталях (а днем — это не менее двух выступлений)? Уместны. Огромное количество помощи на фронт было передано именно актерами “Квартала”, просто они об этом не говорят, не пиарятся на этом.
Да, упрекают, что, мол, одно дело — песни, а совсем другое юмор во время войны. Но приведу пример: я неоднократно был с военными во время выступлений разных артистов, того же Михаила Хомы (творческий псевдоним Дзидзьо. — Ред .) Так вот он пел “Духовный гимн Украины”, “Маричку”, а военные попросили: “Михаил, мы спасибо, но дай нам Дзидзьо, дай нам что-то положительное”.
Посмотрите, на концерты “Квартала” собираются полные залы, а это свидетельствует о том, что людям это нужно.
