Матеріал українською читайте згодом
23 августа 1939 года в Москве народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп поставили свои подписи под советско-германским договором о ненападении. Несколько месяцев спустя это событие вновь привлечет к себе внимание, но уже по иной причине.
28 ноября 1939 года французское информационное агентство “Гавас” (Agence Havas, сейчас это L’Agence France-Presse) опубликовало сообщение, в котором процитировало речь секретаря ЦК ВКП(б) СССР Иосифа Сталина. По утверждению корреспондента Анри Рюффена, оно было произнесено за четыре дня до подписания договора о ненападении между СССР и Германией на секретном объединенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и руководства Коминтерна, то есть 19 августа. Журналист сообщил, что получил стенограмму от надежного источника. Вот эта речь:
“Мир или война. Этот вопрос вступил в критическую фазу. Его решение целиком и полностью зависит от позиции, которую займет Советский Союз. Мы совершенно убеждены, что, если мы заключим договор о союзе с Францией и Великобританией, Германия будет вынуждена отказаться от Польши и искать modus vivendi с западными державами. Таким образом, войны удастся избежать, и тогда последующее развитие событий примет опасный для нас характер.
С другой стороны, если мы примем известное вам предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, несомненно, нападет на Польшу, и тогда вступление Англии и Франции в эту войну станет неизбежным.
При таких обстоятельствах у нас будут хорошие шансы остаться в стороне от конфликта и мы сможем, находясь в выгодном положении, выжидать, когда наступит наша очередь. Именно этого требуют наши интересы.
Итак, наш выбор ясен: мы должны принять немецкое предложение, а английской и французской делегациям ответить вежливым отказом и отправить их домой.
Нетрудно предвидеть выгоду, которую мы извлечем, действуя подобным образом. Для нас очевидно, что Польша будет разгромлена прежде, чем Англия и Франция смогут прийти ей на помощь. В этом случае Германия передаст нам часть Польши вплоть до подступов Варшавы, включая украинскую Галицию.
Германия предоставит нам полную свободу действий в трех прибалтийских странах. Она не будет препятствовать возвращению России Бессарабии. Она будет готова уступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию.
Остается открытым вопрос о Югославии, решение которого зависит от позиции, которую займет Италия. Если Италия останется на стороне Германии, тогда последняя потребует, чтобы Югославия входила в зону ее влияния, ведь именно через Югославию она получит доступ к Адриатическому морю. Но если Италия не пойдет вместе с Германией, тогда она за счет Италии получит выход к Адриатическому морю, и в этом случае Югославия перейдет в нашу сферу влияния.
Все это в том случае, если Германия выйдет победительницей из войны.
Однако мы должны предвидеть последствия как поражения, так и победы Германии. Рассмотрим вариант, связанный с поражением Германии. У Англии и Франции будет достаточно сил, чтобы оккупировать Берлин и уничтожить Германию, которой мы вряд ли сможем оказать эффективную помощь.
Поэтому наша цель заключается в том, чтобы Германия как можно дольше смогла вести войну, чтобы уставшие и крайне изнуренные Англия и Франция были не в состоянии разгромить Германию.
Отсюда наша позиция: оставаясь нейтральными, мы помогаем Германии экономически, обеспечивая ее сырьем и продовольствием; однако само собой разумеется, что наша помощь не должна переходить определенных границ, чтобы не нанести ущерба нашей экономике и не ослабить мощь нашей армии.
В то же время мы должны вести активную коммунистическую пропаганду, особенно в странах англо-французского блока и, прежде всего, во Франции. Мы должны быть готовы к тому, что в этой стране наша партия во время войны будет вынуждена прекратить легальную деятельность и перейти к нелегальной. Мы знаем, что подобная деятельность требует больших средств, но мы должны без колебаний пойти на эти жертвы. Если эта подготовительная работа будет тщательно проведена, тогда безопасность Германии будет обеспечена и она сможет способствовать советизации Франции.
Рассмотрим теперь вторую гипотезу, связанную с победой Германии.
Некоторые считают, что такая возможность представляла бы для нас наибольшую опасность. В этом утверждении есть доля правды, но было бы ошибкой полагать, что эта опасность настолько близка и велика, как некоторые себе это представляют.
Если Германия победит, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы воевать с нами в ближайшие 10 лет. Ее основной заботой будет наблюдение за побежденными Англией и Францией, чтобы воспрепятствовать их подъему.
С другой стороны, Германия-победительница будет обладать огромными колониями; их эксплуатация и приспособление к немецким порядкам также займут Германию в течение нескольких десятилетий. Очевидно, что Германия будет слишком занята другим, чтобы повернуть против нас.
Товарищи, я изложил вам свои соображения. Повторяю, что в ваших интересах, чтобы война разразилась между рейхом и англо-французским блоком. Для нас очень важно, чтобы эта война длилась как можно дольше, чтобы обе стороны истощили свои силы. Именно по этим причинам мы должны принять предложенный Германией пакт и способствовать тому, чтобы война, если таковая будет объявлена, продлилась как можно дольше. В то же время мы должны усилить экономическую работу в воюющих государствах, чтобы быть хорошо подготовленными к тому моменту, когда война завершится”.
Доклад Сталина, выслушанный с благоговейным вниманием, не вызвал никакой дискуссии. Было задано только два малозначительных вопроса, на которые Сталин ответил. Его предложение о согласии на заключение пакта о ненападении с рейхом было принято единогласно. Затем Политбюро приняло решение поручить председателю Коминтерна Мануильскому совместно с секретарем Димитровым под личным руководством Сталина разработать надлежащие инструкции для коммунистической партии за рубежом.
Сообщение агентства “Гавас” / Wikipedia.org
Речь перепечатали десятки газет Европы. Она еще много лет была предметом пристального внимания для историков по обе стороны Атлантики.
Опубликованный во Франции – не единственный вариант речи Сталина. Как полагает американский историк Ричард Чарльз Раак, перед печатью статья подверглась цензуре и сокращению. Дело в том, что в те годы во Франции существовала военная цензура, “в обязанности которой среди прочего входила задача следить, чтобы в публикациях не содержалось враждебных выпадов в отношении иностранных правительств”. По данным Раака, наиболее близкий к оригиналу вариант выпустили голландские газеты, где цензуры не было.
Существует расширенный вариант выступления Сталина. Он напечатан в книге “Речи, которые изменили мир”, вышедшей в британском издательстве Quercus Editions Ltd. Эту книгу перевела на украинский язык и опубликовала в 2017 году компания “КМ-Букс”. С разрешения издательства приведем выдержки, которых нет в исходном тексте выше.
“… Мы должны, однако, учитывать и те потенциальные возможности, которые могут возникнуть в результате не только победы Германии, а ее поражения. В случае поражения произойдет неминуемая советизация Германии и там будет установлено коммунистическое правительство. Нам не стоит забывать, что советизированная Германия будет представлять большую опасность, если эта советизация станет результатом поражения Германии в кратковременной войне. Англия и Франция все равно останутся достаточно сильными, чтобы захватить Берлин и уничтожить советскую Германию. И мы не сможем оказать эффективную помощь нашим друзьям-большевикам в Германии.
Таким образом, наша задача состоит в помощи Германии вести войну как можно дольше, чтобы не дать Англии и Франции победить советизированную Германию…
… Если эта подготовительная работа будет тщательно проведена, тогда безопасность Германии будет обеспечена и она сможет способствовать советизации Франции.
Для выполнения этих планов очень важно продолжать войну как можно дольше, и все наши существующие ресурсы в Западной Европе и на Балканах должны быть направлены на достижение этой цели…
Есть еще один фактор, который способствует нашей безопасности. В побежденной Франции французская коммунистическая партия будет очень сильной. Коммунистическая революция начнется неизбежно, и мы сможем воспользоваться ситуацией и прийти на помощь Франции, сделав ее нашим союзником. Кроме того, нации, которые попадут под протекцию победившей Германии, тоже станут нашими союзниками. У нас будет большая арена для развития мировой революции…”
В тот же день, когда газеты массово процитировали речь Сталина, 28 ноября 1939 года, полномочный представитель СССР во Франции Яков Суриц отправил в Наркомат иностранных дел телеграмму с отчетом, в котором рассказал о публикации агентства “Гавас” и выдвинул свою версию, что появилась она не случайно и является частью некоего политического замысла:
“Сегодня почти все газеты под самыми шумными заголовками поместили переданную “Гавасом” “из Женевы” очередную сенсацию. С самым серьезным видом приводится содержание доклада Сталина на заседании Политбюро от 19 августа, наметившего курс нашей внешней политики. “Наконец-то снята завеса с русской тайны”. Аргумент “доклад Сталина” подан так, чтобы сразу убить несколько зайцев. Наряду с фиксацией тезиса, что СССР сознательно развязал войну (любимый рефрен Блюма) и что мы заинтересованы в максимальном затягивании этой войны, начали подбрасывать ряд соображений о наших планах и расчетах на Балканах, которые подозрительно напоминают все, что на этот счет за последнее время лансировалось англо-французской дипломатией. Тут и “согласованность с немцами” захвата Бессарабии, и расширение зоны советского влияния не только в Румынии, но и в Болгарии, Венгрии, вплоть до Адриатики. Картина ужасов была бы не полной, если бы не вспомнили главную угрозу, большевистскую, и в “докладе” отводится место и плану активизации большевистской пропаганды, причем “главным образом” во Франции. Последнее наводит на мысль, что не случайно вся эта сенсация преподнесена накануне созыва парламента и перед обсуждением вопроса о положении депутатов-коммунистов. Все аргументы во всяком случае говорят за то, что вся эта штука проделана по заданиям свыше”.
Несколько дней спустя Сталин официально ответил французской прессе через газету “Правда”.
О лживом сообщении агентства “Гавас”
Редактор “Правды” обратился к т. Сталину с вопросом: как относится т. Сталин к сообщению агентства “Гавас” о “речи Сталина”, якобы произнесенной им “в Политбюро 19 августа”, где проводилась якобы мысль о том, что “война должна продолжаться как можно дольше, чтобы истощить воюющие стороны”. Тов. Сталин прислал следующий ответ:
“Это сообщение агентства “Гавас”, как и многие другие его сообщения, представляет из себя вранье. Я, конечно, не могу знать, в каком именно кафешантане сфабриковано это вранье. Но как бы ни врали господа из агентства “Гавас”, они не могут отрицать того, что:
а) не Германия напала на Францию и Англию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну;
б) после открытия военных действий Германия обратилась к Франции и Англии с мирными предложениями, а Советский Союз открыто поддержал мирные предложения Германии, ибо он считал и продолжает считать, что скорейшее окончание войны коренным образом облегчило бы положение всех стран и народов;
в) правящие круги Англии и Франции грубо отклонили как мирные предложения Германии, так и попытки Советского Союза добиться скорейшего окончания войны.
Таковы факты.
Что могут противопоставить этим фактам кафешантанные политики из агентства “Гавас”?”
Официальная российская историография до сегодняшнего дня ставит под сомнение как сам факт провозглашения Сталиным данной речи, так и факт активного участия Советского Союза в развязывании Второй мировой войны. Это утверждение стало одним из ключевых в статье, которую президент России Владимир Путин написал в этом году к 75-летию окончания войны:
“Сразу после нападения на Польшу в первые сентябрьские дни 1939 года Берлин настойчиво и неоднократно призывал Москву присоединиться к военным действиям. Однако советское руководство подобные призывы игнорировало и втягиваться в драматически развивающиеся события не собиралось до последней возможности. Лишь когда стало окончательно ясно, что Великобритания и Франция не стремятся помогать своему союзнику, а вермахт способен быстро оккупировать всю Польшу и выйти фактически на подступы к Минску, было принято решение ввести утром 17 сентября войсковые соединения Красной Армии в так называемые восточные кресы – ныне это части территории Белоруссии, Украины и Литвы. Очевидно, что других вариантов не оставалось. В противном случае риски для СССР возросли бы многократно”.
Однако речь Сталина от 19 августа 1939 года опровергает эти тезисы. Так что совсем не удивительно, что официальная российская история называет этот документ фейком.
Прямых указаний на то, что Сталин выступал с подобным обращением, в рассекреченных советских архивах действительно нет, рассказал изданию “ГОРДОН” историк Юрий Фельштинский, который одним из первых получил доступ к архивным материалам. Он исследовал советско-германскую переписку в предвоенный период. По итогам этой работы издал сборник “СССР–Германия, 1939–1941. Секретные документы”. Но, убежден Фельштинский, сфальсифицировать речь Сталина в те времена было нереально.
“Сфабриковать информацию, выдумать и подать тем языком, каким она была доведена до читателей, в те дни было просто невозможно. Информация “Гавас” соответствует действительности. Мы это видим по тому, что происходило в истории позже. В данном случае мы точно имеем дело не с подделкой. Есть, может быть, ошибка в дате и форме, в которой информация донесена до представителя агентства “Гавас”. Но не более”, – подчеркнул Фельштинский.
Он напомнил, что в советской истории есть прецеденты, когда информация, объявленная ложью, в итоге оказывалась правдой.
“Мы понимаем, что журналиста “Гавас” не было рядом со Сталиным. Но в истории есть много случаев, когда реальное событие описывается одним из участников или свидетелем события и передается третьему лицу, а в печать попадает в несколько стилистически измененном виде. Самая известная подобная история – с так называемым завещанием Владимира Ленина. Оно было секретным и именно таким хитрым образом его опубликовали на Западе. В СССР его объявили ложью. Когда текст письма Ленина к съезду обнародовали, оказалось, что напечатанный ранее вариант достоверный, и пусть не буквально, но соответствовал оригинальному тексту”, – рассказал историк.
О том, что речь Сталина не фейк, изданию “ГОРДОН” заявил и первый президент Украины Леонид Кравчук, который лично ознакомился с содержанием письма еще в начале 1990-х годов.
“В конце 1990 года в Москве во время съезда народных депутатов СССР я встречался с Борисом Ельциным. Он тогда сказал мне, что собираются обнародовать пакт Молотова-Риббентропа и связанные с этим событием документы. И отметил, что это очень серьезные материалы, которые ставят историю с ног на голову. До этого все фальсифицировалось или скрывалось. Инициатива принадлежала Михаилу Горбачеву. Секретарь ЦК Александр Яковлев внимательно и глубоко изучал все эти материалы и представил их на хорошем аналитическом уровне. А уже когда документы рассекретили, я их читал в оригинале. Эта речь представляла собой текст, отпечатанный на машинке на простой бумаге. Всего две с половиной страницы. Стояли визы, кому изучить, кому передать – товарищу Молотову, членам Политбюро. Также была отметка – буква “К”. Это означает самый высокий уровень секретности. И стояла дата “19 августа 1939 года”. Я думаю, это не те листы, с которых Сталин непосредственно зачитывал свое обращение, а, скорее, запись с его слов, которая была оформлена и как документ передана в архив. Я не исключаю, что это могла быть копия архивного документа”, – рассказал Кравчук.
В своей книге “День М: Когда началась Вторая мировая война?” писатель Виктор Суворов пояснил, почему в архивах не удалось найти документальное подтверждение факта провозглашения речи Сталиным:
“Ни один диктатор не может сравниться со Сталиным в умении заметать следы личного участия в преступлениях.
Как это делалось, рассказывает Анастас Микоян, который побил все рекорды выживания. Он состоял в ЦК с 1923-го по 1976 год, то есть 53 года; из них 40 лет являлся кандидатов или членом Политбюро. Он описывает совещания у Сталина: “Чаще всего нас было пять человек. Собирались мы поздно вечером или ночью и редко во второй половине дня, как правило, без предварительной рассылки повестки. Протоколирования или каких-либо записей по ходу таких заседаний не велось”. (Военно-исторический журнал, 1976, №6).
Референт Сталина генерал-полковник авиации А.С. Яковлев: “На совещаниях у Сталина в узком кругу не было стенографисток, секретарей, не велось каких-либо протокольных записей”. (“Цель жизни”. С. 498).
Маршал Советского Союза Д.Ф. Устюгов во время войны был наркомом вооружения: “На заседаниях и совещаниях, которые проводил Сталин, обсуждение вопросов и принятие по ним решений осуществлялось нередко без протокольных записей, а часто и без соответствующего оформления решений”. (“Во имя победы”. С. 91).
Другими словами, решения принимались, но на бумаге не фиксировались. Как в мафии.
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков – во время войны был заместителем Верховного главнокомандующего, то есть Сталина. “Многие политические, военные, общегосударственные вопросы обсуждались и решались не только на официальных заседаниях Политбюро ЦК и в Секретариате ЦК, но и вечером за обедом на квартире или на даче И.В. Сталина, где обычно присутствовали наиболее близкие ему члены Политбюро”. (“Воспоминания и размышления”. С. 296).
Генерал-полковник Б.Л. Ванников был наркомом вооружения, затем наркомом боеприпасов: “На заседаниях и совещаниях у Сталина существовала практика – обсуждать вопросы и принимать по ним решения нередко без протокольных записей… Отсюда ясно, что освещение многих событий только по документам недостаточно и неполно, а в ряде случаев и неточно”. (Военно-исторический журнал, 1962, №2).
Совещания у Гитлера славились многолюдьем. Все, что говорил Гитлер, фиксировалось для истории тремя стенографистками и личным историком. А у Сталина совещания не просто похожи на тайные сборища заговорщиков и конспираторов. Они таковыми были по духу и существу. Тут не оставляли документов и следов. Поэтому, как учил нас Сталин, будем смотреть не на слова, которые от нас скрывают, а на дела, которые на виду”.
Кравчук убежден, что речь Сталина 19 августа 1939 года – важная страница мировой истории, необходимая для полного понимания процессов, происходивших на международной арене в 1930–40-е годы, а также для понимания истинной роли СССР и лично его руководителя Сталина в развязывании Второй мировой войны.
“Россия называет события 1941–45 годов Великой отечественной войной. Мы ее называем Второй мировой войной, потому что в ней участвовал не только СССР. Да, он понес наибольшие жертвы, но это никому не дает права переиначивать историю. Надо называть вещи своими именами. Мы желаем знать правду. Для нас главное, чтобы наши дети и внуки тоже знали правду и не позволяли никому спекулировать вокруг таких святых понятий, как жизнь и смерть, народ, нация, держава, суверенитет. А для этого просто надо знать историю. Путин ограждает себя, создает иллюзии, мол, Россия не виновата, так сложилась ситуация и страна вынуждена была так действовать просто потому, что такова ситуация. Это очень опасные объяснения, которые могут использоваться в любое время против Украины и любого другого государства. Сегодняшняя политика Кремля ясна: он хочет создать историко-политическую подушку, чтобы объяснять возможные агрессивные действия против своих соседей. А мы должны обращаться к первичным историческим документам”, – резюмировал Кравчук.
Фельштинский считает речь Сталина реальным историческим фактом. Единственное, в чем, по его мнению, можно усомниться, так это в том, что она прозвучала именно 19 августа. Во-первых, судя по расписанию, которое сохранилось в архивах, в этот день Сталин и Молотов были заняты во второй половине дня. Во-вторых, постулаты своего выступления Сталин мог сформулировано после того, как получил письмо от Гитлера. А это произошло на следующий день, 20 августа.
“В своем письме Гитлер сообщил Сталину, что принял решение начать войну с Польшей, подробно описал германские планы и дал обещание, что интересы СССР будут учтены при подписании пакта о ненападении. 21 августа Сталин дал согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Германии Риббентропа для подписания советско-германского пакта о ненападении”, – отметил историк.
По его словам, попытки договориться о приезде Риббентропа в Москву начались еще 3 августа. Первое прямое требование Германии разрешить визит для подписания политического соглашения относится к 14–15 августа 1939 года. Тогда же велось обсуждение деталей соглашения.
“События развивались стремительно. Советский Союз тянул с переговорами. Германия, наоборот, настаивала на быстроте. Гитлер уже понимал, что хочет начать войну с Польшей. Без такого договора он рисковал начать войну на два фронта: с Англией и Францией с одной стороны и СССР – с другой. Более того, немцы были заинтересованы в том, чтобы СССР одновременно с ними начал войну. И это тот пункт, в котором Сталин банально Гитлера обманул. При одновременном нападении на Польшу Сталин становился таким же агрессором, как Гитлер. Задержав свое нападение до 17 сентября, Сталин смог обмануть общественное мнение, спекулировать им, делать вид, что СССР входит в Польшу только после того, как она перестала существовать как независимое государство”, – отметил историк.
При подписании договора с Германией Сталин получил возможность захватить Прибалтику, Восточную Польшу, часть Румынии и оставить за собой право на войну с Финляндией. В то же время аналогичный договор с Францией и Англией Сталину не давал ничего: ни начала новой мировой войны, ни возможности захватывать территории. То есть, подчеркнул Фельштинский, все сказанное в речи абсолютно соответствует позиции Сталина и ходу реальной истории.
“Я думаю, документ сам по себе достоверный. Но он кем-то датирован 19 августа. И вот именно это, полагаю, было ошибкой. Скорее всего, эти слова были произнесены Сталиным позднее. Возможно, уже после подписания советско-германского пакта о ненападении. А все остальное полностью соответствует действительности. СССР был заинтересован в развязывании Второй мировой войны, потому что только эта война давала шанс Сталину на ту самую европейскую революцию, о которой всегда говорили большевики, начиная со времен Владимира Ленина и Льва Троцкого. Было понятно, что, подписывая договор, Сталин развязывает Вторую мировую войну. И сам Сталин это прекрасно понимал”, – заявил Фельштинский.
