Васюник: Я виграв 95 судів у брата Медведчука

Українською читайте згодом.

Я зарабатывал деньги с шестого класса. А в девятом создал у себя в селе кооператив “Вышиванка”

– Игорь Васильевич, добрый день!

– Здравствуйте.

– Вы родились во Львовской области. Каким было ваше детство? Как вы его сейчас вспоминаете?

– Я родился, Дмитрий, в обычной украинской семье, в поселке Большие Любинцы, 25 км от Львова. Мои родители по 40 лет проработали на одном рабочем месте. Мама – обычной телефонисткой на сельской почте, а отец – заместителем командира воинской части по хозяйственной работе. И почти тоже 40 лет, а потом еще 10 лет был завхозом в школе в своей родной, Любинской. Я не шиковал. И по сегодняшний день вспоминаю это родителям и благодарю за такое правильное воспитание.

Моему папе сейчас 87 лет…

– Я хотел спросить, да…

– Да. Моему папе 87 лет, маме 80 лет. Они еще иногда на грядке что-то копаются и работают. Что папа, что мама практически не смотрят телевизор, очень редко, но зато и мама, и папа читают журнал “Країна” и “Газету по-українськи”. Такое было у меня детство.

– Вы часто видитесь с родителями?

– Ну, смотрите: я один из сыновей, который, несмотря на то, что с 2001 года практически каждую неделю в воскресенье еду в Киев, а в пятницу еду из Киева на Львов, я стараюсь, ну если не раз в неделю, то хотя бы раз в две недели навестить родителей, отвезти какие-то продукты, поговорить, пообщаться.

– Сколько они уже живут вместе?

– Ой, они уже живут достаточно долго вместе. Недавно отпраздновали 60 лет.

– Вы бы хотели с женой столько отпраздновать?

– Я женился, когда мне был 21 год, а жене 19 лет. Это уже тоже немалый путь, да? И 1 сентября у нас было 30 лет, как мы уже вместе.

– У вас три высших образования. Зачем вам столько?

– Я считаю, что сколько человек живет, столько и должен учиться. И я убежден, что каждые 10 лет ты должен обновлять немножечко голову, ум. Поэтому оно не повредит. У меня действительно два высших экономических образования и одно – в сфере управления.

– Экономическое образование – нужное образование?

– Экономическое образование очень нужное. Я его считаю базовым образованием. И я окончил Львовский экономический факультет, затем – Институт менеджмента. У меня была небольшая практика в Соединенных Штатах. Но честно вам скажу, что я в тот момент, в 1998 году, не так хотел практиковать, как хотел за этот месяц…

– Вернуться домой, да?

– Вернуться – однозначно. У меня было много вариантов остаться за границей. И довольно нормальных вариантов. Но я не хочу жить за границей – я хочу жить в своей стране. Но честно скажу, что я тогда ехал не так стажироваться, как заработать каких-то пару копеек. Это был 1998 год, я работал в одной компании, которая занималась строительством высотных холодильников, где фура заезжала и могла развернуться. И мне платили 10 долларов в час. Это в то время, когда заработная плата была 10 долларов. 

– И интересно было в Штатах тогда?

– Интересно. Это совсем другой мир. Но когда я приземлился в Украине, то перекрестился и сказал: “Боже, как…” Там хорошо, но все равно дома лучше.

– Что вы взяли из увиденного в Соединенных Штатах и что вы можете делать здесь?

– Ну, на тот момент я уже вел какой-то бизнес, занимался предпринимательством. Наверное, взял какие-то для себя привычки или условия, которые там работают, которые там есть, в этом более цивилизованном мире. Для меня это была довольно интересная жизненная практика, я считаю.

– А вы поняли, почему в Соединенных Штатах простые люди живут лучше, чем в Украине?

– Почему люди простые живут в Штатах лучше? Да потому, что там немножко другая государственная система управления, потому что там нет такой коррупции. Потому что там работают эффективнее правоохранительные органы. Потому что там власть нацелена на реальный результат. И результатом она видит благосостояние своих людей. А у нас, к сожалению, это все совсем по-другому

– Вы в моем представлении человек, который сделал себя сам. Я знаю, что вы начинали свой путь с кондитерской фабрики “Світоч”. У нас, в Киеве, тоже была хорошая кондитерская фабрика имени Карла Маркса. Она еще не стала Roshen тогда. Были вкусные конфеты. Но “Стрела” львовская – это были особые конфеты. Скажите, что вы делали на этой фабрике «Світоч»?

– На самом деле я действительно сделал себя сам в этой жизни, но зарабатывал деньги не с тех пор, как стал работать экономистом на фабрике “Світоч”. Я работал экономистом внешнеэкономического управления фабрики “Світоч”.

Откровенно вам скажу, что сидел тихо и ничего, наверное, не делал только до шестого класса. А после шестого класса я старался уже зарабатывать деньги. То ездил “на поляки”, где-то чем-то торговал – какими-то джинсами, часами “Ситизен”, то жвачками, то еще чем-то. А уже в девятом классе я создал в своем родном селе кооператив “Вишиванка”. Я собрал женщин, которые еще умели вышивать гладью, и передавал одному профессору из Америки эти рушники. При том, что действительно зарплата была очень маленькая, я зарабатывал на тот момент 10–12 долларов с рушника. Поэтому бизнесом я занимался с самого раннего детства. И вообще по жизни я всегда старался быть лидером и быть первым.

– Вас кто-то учил этому? Или это генетика?

– Нет, это просто заложено почему-то. Честно говоря, я хотел достичь чего-то в жизни, я понимал, что если ты будешь сидеть на месте и ничего не делать, ты ничего не добьешься. Поэтому я был очень активным и действительно никогда не боялся, с самого детства, брать на себя ответственность, брался за дело, доводил его до конца, каким бы это дело ни было.

А что касается фабрики “Світоч” – как только пошел на фабрику экономистом внешнеэкономического управления, меня сразу включили в группу, которая организовывала международную выставку в Америке “Украина – Америка”. И я один из своего управления отвечал за экспортное ценообразование, потому что на тот момент еще ни один практически товаропроизводитель не выходил на зарубежные рынки, тем более на американский.

– Это какой год был примерно?

– Это 1992 год. Это начало независимости. Это была номенклатура где-то около 3 тыс. товаров, наименований, и я должен был посчитать всю себестоимость, смету, заложить рентабельность и вывести экспортные цены. 

– Почему сейчас конфеты и “Світоча”, и других украинских фабрик не такие, как были когда-то в детстве?

– Ну, к сожалению, нет того качества. Да, я тоже помню эту “Стрелу”, я помню “Стожари” львовские.

– Да-да-да.

– И не только. Когда я пришел на фабрику “Світоч”, нас звали – и меня как молодого специалиста – на дегустацию каждого нового вида товара. Так поверьте, первые несколько месяцев я так надегустировался, мне так было сладко… (Смеется).

Ну, не знаю. Не то качество. И почему-то, несмотря на то, что там крутые инвесторы, наверное, думают больше о прибыли, а не о качестве. Хотя я понимаю, что все равно придерживаются всех стандартов.

– В 24 года вы уже основали свой аграрный бизнес. Какой?

– Смотрите: это была компания “Украгро”. И помните, я вам рассказал, что организовал кооператив в девятом классе.

– Да. С вышиванок.

– Да, и передавал в Америку своему американскому партнеру, профессору. Вот когда мне было 24 года, этому профессору, который инвестировал в аграрный бизнес в Украине более $3,5 млн, уже было 56 лет. И он мне, молодому пацанюре, простите, доверил такие большие деньги. Он поставил сельскохозяйственную технику, современную по тем временам сельскохозяйственную технику. Это американские комбайны “Класс”, канадские сеялки “Конкорд”, свеклоуборочную технику также “Конкорда”. И бизнес заключался в том, что я сеял, пахал и собирал урожай, начиная с Крыма и заканчивая Западной Украиной. Это в 24 года.

Несколько лет этот бизнес работал успешно, потом мы комбайны отдали в аренду. К сожалению, одному из криминальных авторитетов. Я не знал, кто он и что он. Не очень удачно закончился этот бизнес. Сейчас – поверьте мне – это очень большой опыт, очень большой такой мой первый шаг ответственный. Но это годы такого, знаете, бартера, векселей…

– Да-да.

– Денег не было. Сплошное безденежье. Я собрал урожай подсолнечника, а подсолнечник переработал в масло, масло расфасовал, дал в магазины. Только тогда вынул какие-то деньги. Шрот я давал на комбикормовые заводы, принимал комбикорм, комбикорма брал, на мясокомбинаты отдавал – оттуда брал мясо. Мясо отдавал на консервы, консервы… Ну, это была катастрофа. Это было очень непросто.

– Слушайте, ну, школа жизни.

– Это очень непростая школа и ответственная жизнь. Мало того… Когда ты собрал урожай, ты должен отдать его на элеватор, чтобы осушить, очистить. Ты приезжаешь через две недели, а твоего урожая нет. На одном элеваторе света нет. Пришлось ехать и договариваться с облэнерго, чтобы свет включили. Приехал, включили свет – вагонов нет. Едешь на “Укрзалізницю”, договариваешься о вагонах. И так далее. Дальше приехал – там зерна нет. А зерна нет – рэкет отобрал. И это были очень-очень непростые мои первые годы бизнеса. Но наша компания была второй аграрной компанией после [Александра] Ткаченко “Земля и люди”, если я не ошибаюсь. У него было 100 единиц техники.

– Спикера будущего, да?

– Да, спикера будущего. У него было 100 единиц техники, а у меня – около 15–20 различной техники.

– Сегодня иногда приходится слышать “лихие 90-е”. Я не знаю… Для меня, для нашего поколения это было время возможностей, потому что кто мог, кто знал как, тот работал и зарабатывал. Вы как вспоминаете сегодня те лихие 90-е?

– Никому не платил, попадал в различные ситуации, откровенно говорю. Однажды, получив серьезные угрозы, обратился в Службу безопасности Украины. Но ни разу бандитам не платил и не собирался платить. Это была моя принципиальная позиция. Я не могу отдавать ни гривны, когда ты тяжело над этой гривной работаешь.

– Это унизительно, правда?

– Это для меня было унизительно. Поэтому я имел и оптовый бизнес, и розничный бизнес, и аграрный бизнес… Многие виды бизнеса. И где-то на 70–80% он был сосредоточен во Львове. Я многих знал, в том числе и из тех крутых, и так далее. Одному я однажды чуть не бросил свой автомобиль, стоявший на станции технического обслуживания. Я обслуживаю свою “восьмерку”, приезжает помидор и говорит: “Всех прочь”. Мне: “Ты снимай, мой автомобиль надо ремонтировать”. Я говорю: “Ни фига, так не будет”. – “Ну ничего, мы с тобой поговорим”. Поговорили.

– Но время интересное было – 90-е?

– Время было интересное, однозначно. Можно было, в принципе, работать и зарабатывать. Но ты должен был иметь позицию. Как и везде. Как и в государственной компании, как в политике, так и в бизнесе. Ты должен иметь позицию. Тогда ты чего-то достигаешь. Ты ставишь цель, ты идешь к этой цели. А в бизнесе это очень важно: когда ты вникаешь в эти детали, когда ты держишь слово. Когда ты ставишь правильные задачи, когда ты умеешь решить и проконтролировать выполнение той задачи, которую ты ставишь перед работниками своими.

Москва постоянно держала нас на газовой игле

– В свое время вы были первым заместителем председателя правления НАК “Нафтогаз”. Сколько людей было под вашим руководством тогда?

– Я прошел последовательную школу в НАК “Нафтогаз України”. От внештатного советника председателя правления, где-то до трех месяцев… Потому что когда меня пригласил председатель правления, я сказал: “Нет, я должен сначала вникнуть в систему. Я ответственно подхожу к этому. Я должен понимать, как функционирует вся система”. А потом только меня назначили руководителем департамента, заместителем председателя правления. И только после этого – первым заместителем председателя правления. Я даже выполнял две или три недели обязанности руководителя “Нафтогазу”, но когда [экс-президент Украины Виктор] Янукович пришел к власти, я практически в первый день написал заявление и ушел.

– И не жалко было?

– Нет, не жалко было. Вы знаете, в тот же вечер я собрал практически весь коллектив свой, мы так себе немного посидели, почаевничали и не только… Скажу откровенно: я был, может, даже таким, жестким, руководителем. Но справедливым. Как и по жизни. Поэтому со многими из них я поддерживаю и на сегодняшний день контакты.

Но работа в “Нафтогазі” – это большой управленческий опыт. Это обширные контакты. Это какая-то, я бы сказал, выработка характера, потому что было очень много соблазнов в этом “Нафтогазі”. Я открыто и искренне говорю. Это была большая ответственность. Поэтому, когда ты подписывал платежки на несколько десятков, а я вот самую большую платежку подписывал на $100 млн, когда “Газпрому” перечисляли средства…

– Лично?

– Лично, да… то ты стараешься этот контракт, эти документы, а у тебя куча документов каждый день…

– Изучить.

– …изучить. Потому что придется потом в Генеральной прокуратуре отвечать. И в аппарате управления у меня было 2 тыс. человек. Это серьезно. А во всей системе – 180 тыс. человек.

– 180 тысяч!

– 180 тыс. человек. И я вам скажу честно, что я единственный из… даже руководителей департамента таковых нет, кто не был в Генеральной прокуратуре и не писал объяснение.

– Часто приходилось в Москву ездить?

– Нет, я не ездил в Москву. Я не ездил в Москву и не ездил даже в Туркменистан. Я скажу почему. Потому что я перед тем… служба давала справки, и я смотрел…

– Что там происходит.

– …что происходит, какой прогнозируемый результат. И я не летал в Москву. И отказывался и от полетов в Туркменистан.

– Вы понимали, почему Москва постоянно выкручивала руки Украине?

– Да Москва постоянно держала нас на газовой игле. Между прочим, я единственный, кто из заместителей членов правления не подписался под созданием “Укргазенерго”. Я считал, что это прокладка, через которую просто будут отмываться деньги. Я имел позицию в “Нафтогазі”. И хотите, я вам расскажу одну интересную историю про “Нафтогаз”?

– Конечно.

– Я уже в должности первого заместителя председателя правления, большой начальник, большой руководитель. У меня в день по несколько десятков человек приходило. Сказать честно, более половины из них хотели только украсть, заработать. Какие-то там схемы предлагали и так далее. И заходит ко мне один человек, дает мне одно письмо. Я прочитал, ознакомился и говорю: “Ну, я даю руководителю соответствующего департамента направление, он должен проанализировать, я должен изучить ваше предложение, насколько оно выгодно или невыгодно нашей компании. И тогда дам вам ответ. Приходите через два-три дня”. Он с ухмылкаой развернулся и ушел. И меня это заело. Думаю: тут ко мне звонки из разных инстанций, из администрации, “встреть того”, “встреть того”, “встреть этого”. Из прокуратуры, из службы – откуда хочешь. А здесь чудак пришел, бросил письмо и еще недовольный ушел. Я же ему вроде нормально ответил.

Приходит он где-то через неделю. Я говорю: “Вы знаете, мы изучили ваше предложение” – а речь шла о сотнях миллионов – “оно выгодное для нашей компании. Я наложил свою визу, вы можете обратиться в дочернее предприятие и пройти официальную процедуру, чтобы работать с нами”. И протягиваю ему руку, потому что знаю, что там, в коридоре, много людей, времени нет, надо работать. И он так мне тоже протянул руку и… Сергей его зовут. Встал, сел, снова встал, сел. Я говорю: “Что с вами? У меня работы много”. Он говорит: “Я первый раз вижу такого человека”. – “Я не понял, в чем ситуация. Почему?” – “Я три года хожу с этим письмом, и ставки только растут и растут. Вы в первый раз просто наложили визу и сказали мне работать. Я в шоке. Я таких людей не видел”.

Это человек, который при Ельцине перерабатывала 6 млн тонн нефти, владеет виллами, океаническими яхтами за рубежом. Я не знал просто, кто он, что он. И так как-то сложилась моя жизнь, что когда меня заказали, а был такой случай в моей жизни…

– Заказали?

– Да, заказали. Это уже через несколько лет после “Нафтогазу”. Я случайно встретился с этим Сергеем. Он решил вопрос моей жизни. До этого я месяц ходил под охраной спецподразделения “Альфа”, спецподразделения “Сокол”. Это знал президент, давал поручение председателю СБУ и так далее. Это человек из достаточно влиятельных кругов. Я только тогда узнал, кто он, что он.

– Интересно как в жизни бывает, да?

– Так один человеческий поступок…

– Возвращается…

– Возвращается. Дал возможность мне… Он спас мне жизнь реально. И это правда.

– Искушения, я думаю, у вас были большие, когда вы работали на такой должности в “Нафтогазі”. Самая крупная взятка, которую вам предлагали?

– Ой, там не взятки предлагали – там предлагали сплошные откаты. Каждый, кто заходил с письмом, сразу или ожидал, что тебе нарисуют, или пробовал сам что-то рисовать и предлагать.

– Ну больше всего сколько?

– Но за очень короткую историю… Там в процентах все. За очень короткое время все поняли, что к Васюнику с этими вопросами лучше не подходить, потому что ты уйдешь ни с чем. Или наоборот: ты пойдешь и никогда не реализуешь то, что хочешь реализовать. Если ты только зашел и сразу что-то предлагаешь. Тот чиновник, который на входе, еще ничего не сделав, зарабатывает, – он никогда не будет работать на это государство. Это была моя принципиальная позиция.

Американцы были шокированы уровнем коррупции в высших эшелонах власти. Они сказали “Видно, не пришло еще то время, чтобы реализовывать в Украине такие крупные проекты”

– Специалисты говорят мне, что Украина имеет много собственного газа, имеет собственную нефть и не надо закупать газ у России. Это так или нет? Мы можем разрабатывать свой газ, свою нефть?

– Мы можем разрабатывать и свой газ, и свою нефть. Нефти, наверное, недостаточно для того, чтобы обеспечить украинский рынок.

– Но газ?

– Газа тоже недостаточно. 20 млрд м³ добычи было или 21 млрд м³ добычи, когда я работал. Между прочим, я руководил “Укргазвидобуванням”, и вы знаете, я в шоке, потому что сейчас руководители “Нафтогазу” получают миллиардные премии, и я не понимаю, за что. Добыча украинского газа падает, а они получают огромные, миллиардные премии. Ты должен получать премию за результат своего труда, а не просто за то, что ты занимаешь такую высокую должность. За транзит газа руководитель “Нафтогазу” не должен получать премии. Потому что сколько Россия будет давать газа в Европу, столько мы его и прокачаем. Руководитель НАК “Нафтогаз” должен получать премии за увеличение добычи украинского газа. И этому вопросу я уделял очень много внимания. И когда я руководил “Укргазвидобуванням”, добыча украинского газа – да, в небольших объемах, так как это требует больших инвестиций… Чтобы была более глубинная разработка всех месторождений. На тот момент у нас было 148 месторождений, которые были заброшены, работали, там, на глубину 2–2,5 тысячи метров. А мир…

– И во Львовской области, наверное, много, да?

– И во Львовской области, да. А мир разрабатывает уже до 6 тыс. метров. Поэтому то, что происходит сейчас в “Нафтогазі”, для меня является просто странным.

– Вы были представителем “Укрзалізниці” в Кабмине. Чего сейчас не хватает “Укрзалізниці”?

– Фух, интересный вопрос. Я вам хочу сказать: я был первым заместителем председателя промышленных предприятий “Укрзалізниці”. Это около 40 больших карьеров, заводов, управлений, обеспечивающих производственную деятельность такого монстра, как “Укрзалізниця”. Сначала я работал представителем “Укрзалізниці” в Кабинете Министров, и на тот момент я завел в “Укрзалізницю” очень мощную компанию. Я завел вице-президента компании Caterpillar. Это компания, которая входит в десятку крупнейших в мире.

– Это немцы?

– Нет, это американская компания Caterpillar. Они приехали на встречу с руководителем “Укрзалізниці”, с министерством, с гарантийным письмом от Экспортно-импортного американского банка на $1 млрд. Откуда я их знаю? Это львовянин, 28 лет назад он уехал из Львова и добился такого успеха, дойдя до такой должности. Олег Турик. Он cейчас, между прочим, находится во Львове. Они предложили модернизацию тепловозов и локомотивов всех, которые есть в Украине, применяя оборудование американской компании Caterpillar, которая дает экономию только на горюче-смазочных материалах на уровне минимум 35%. 

–  Очень много.

– Это миллиарды экономии бюджету “Укрзалізниці”. И я, несмотря на то, что провел все заседания, давил на всех, на Кабмин, чтобы мы провели все технические условия, мы сделали даже два исследовательских образца… Между прочим, стоимость исследовательского образца в обычном депо стоила без локации украинской максимум $1,5 млн. Сейчас “Укрзалізниця” закупила американские локомотивы стоимостью $4,5-4,7 млн. Вы понимаете, какая это серьезная экономия? А в контракте была предусмотрена возможность увеличения локаций местного производителя до 60%. И этот контракт мог обойтись на одну единицу тепловоза 2-М-62 или любой другой марки… $950 тыс – $100 млн, $1,2 млн максимум.

И откровенно скажу: я столкнулся с очень большой коррупцией в высших эшелонах нашей власти, во всех высоких кабинетах власти. Американцы были шокированы. Но они мне сказали: “Игорь, мы благодарим тебя за то, что ты так искренне, откровенно и правдиво, во-первых, нас проинформировал, что такое бизнес в Украине, а во-вторых, помогал. Видно, не пришло еще то время, чтобы реализовывать в Украине такие крупные проекты”. Я общаюсь с теми людьми, и как только я стану мэром – я заведу на Львовский локомотиворемонтный завод и мы сделаем этот проект в Украине.

– Главные принципы и ценности в жизни для вас какие?

– Дмитрий, это ответственность за все: за то, что ты говоришь, за твои слова, за твои действия, твои решения. А особенно – если от этих решений зависит жизнь других людей. Это умение держать слово, это умение держать удар, это быть честным, оставаться честным, в первую очередь самим перед собой, и быть человечным. Те принципы, которые заложили в тебя родители.

– Родители.

– Да, с самого детства.

– Вам часто предлагали изменить своим принципам и ценностям?

– Были случаи, но это больше уже в политике, в нашей лживой и циничной политике, о которой я говорю. Я вообще считаю, что олигархи, бандиты, продажные чиновники, лживые и циничные политики сделали все, чтобы люди на сегодняшний день никому не верили, не доверяли. Потому что когда ты идешь во дворы, когда ты встречаешься с людьми, первое, что поражает, – они не верят никому. У них-то сложилось такое впечатление, что как-то надо так выживать, чтобы не было хуже. И это очень печально.

Я скажу откровенно и искренне, что в этой избирательной гонке – да, я хочу победить, я хочу сделать все, чтобы показать, что Львов может быть первым, кто сломает эту всю коррупцию, сломает все эти бандитские подходы по дерибану бюджета и так далее, что может быть первым, кто покажет всей Украине, как должен развиваться миллионный город. Потому что развитие миллионного города может быть фронтиром изменений и развития всего государства. И это для меня важно. Да, принципиально победить, но для меня принципиально показать, доказать, что несмотря на то, что действительно эта политика – гнилая, лживая, циничная, есть честные политики, есть люди, для которых прозрачность, ответственность заложена в душе. И поэтому для меня это очень важный вопрос.

Я выиграл 95 судов у брата Медведчука

– Я хорошо помню, как Николай Янович Азаров создал налогового монстра, как все боялись налоговую инспекцию. И я в то же время знаю, что, защищая собственный бизнес, вы выиграли 95 судов у налоговой. Как вам это удалось?

– Это были непростые времена.

– И стоило ли вам это седых волос?

– Это были непростые времена. Это мне стоило первых седых волосков и, наверное, первого ощущения, что такое гипертония, давление и так далее. 95 судов, которые я выиграл у Медведчука. И началось все с того…

–  У брата Медведчука, да?

– Да, у брата [украинского политика Виктора] Медведчука [Сергея Медведчука], который в то время руководил нашей Львовской налоговой инспекцией. И которые создали такие условия реального давления и шантажа каждого предпринимателя и каждого бизнесмена. Ты должен делать только то, что они говорят, и больше ничего. Только тогда ты имел право развиваться и работать.

А началось это все очень просто. К тому времени мой брат был депутатом Верховной Рады, и меня пригласили в кабинет налоговой инспекции и говорят: “Скажи брату, пусть проголосует, нам нужно собрать голоса”.

– Вот так?

– Да, это было очень прямо сказано. Я говорю: “Слушай, я в ваших договорняках участия не принимаю”.

– “Иди и скажи”.

– “Там вы разбираетесь – говори. Я занимаюсь бизнесом, я плачу налоги”. Закончилось таким, очень мужским  разговором…

– Это лично Медведчук с вами разговаривал?

– Да. Да. И там еще присутствовали некоторые люди. Я грохнул дверью и ушел. Со следующего дня начался реальный террор. Так они уничтожили мне закалочные, так они почти не дали мне ничего развить на “Молдвенпроме”, то они арестовали практически все имущество. Несколько лет я судился. Они высылали налоговую полицию, открывали уголовные дела…

– Обыски были?

– Были обыски на предприятии. Но я не сдался. Эти годы были… Ну, бизнес как таковой уже не работал, потому что в таких условиях трудно было работать. Но я сказал: “Нет, я не отдам ничего. Я ничего вам не отдам, я ничего вам не перепишу. Я буду работать, я живу здесь и это моя страна, и это мой город, и это мой бизнес”.

– Вы добились открытия уголовного производства против главы Администрации Президента. Против кого?

– Это было тогда, когда я уже был в Верховной Раде Украины. Было много интересных историй в Верховной Раде Украины из-за моей принципиальности. Открываю я газету “Экспресс” как-то утром…

– Львовскую.

– Львовскую газету “Экспресс”, и там на нескольких страницах как [бывший глава Администрации Президента времен пятого президента Петра Порошенко Борис] Ложкин продал медиахолдинг UMH младоолигарху [Сергею] Курченко. И ни одна из сторон не заплатила ни гривны налога. Я буквально на следующей неделе, когда был на заседании Верховной Рады, накатал обращение в Генеральную прокуратуру и добился открытия уголовного производства. Я считаю, что чиновник, в первую очередь высокий чиновник, должен платить налоги. 

– То есть это против Ложкина было? 

– Это было против Ложкина. Каких только звонков не было! Боже! И сам Ложкин звонил, и не только Ложкин.

– Что сказал?

– Да приглашал на разговор.

– Не пошли?

– Я не пришел. Два раза я не пришел, но где-то через год мы все же встретились, поговорили. Еще была другая уже тема. Я не знаю, что с тем уголовным делом. Есть ответ у меня Генеральной прокуратуры, я могу вам его предоставить. Я не знаю, сколько оно просуществовало, но я так понимаю, что ни до чего не дошло.

В Раде я участвовал в мордобоях с регионалами. И бил, и получал

– Вы были народным депутатом VII и VIII созывов. В это потерянное время для вас удалось что-то сделать?

– Ну, смотрите: 2012–2014-й годы – это была жесткая оппозиция. Там кроме блокирования трибуны и таких жестких каких-то мер со стороны оппозиции трудно было что-то сделать. И мордобоя, который очень часто был в Верховной Раде Украины.

– Участвовали в мордобое?

– Да, Дмитрий, участвовал.

– Да?

– И бил, и получал. Ну а что делать?

– Кого били, от кого получали?

– Это регионалы: их бил и от них получал.

– Вы помните фамилии?

– Да это не принципиально. Даже один из них был в Верховной Раде уже VIII созыва в демократической коалиции. Который голосовал в том числе за “законы 16 января”.

– Били сильно?

– Да так, нормально.

– А получали?

– (Смеется). Один раз да. Со стороны не видел удара.

– И куда прилетело?

– В лицо. Но это как-то привычно. Я, знаете, всю жизнь занимался спортом.

– Каким?

– Дзюдо, карате, самбо.

– Да ну что вам?

– Так что для меня какие-то там… Пропустить удар – это не катастрофически. Слез на глазах не было.

– 2012–2014-й, первый ваш созыв, работа в оппозиции. Все понятно. А дальше?

– А дальше – это работа уже, когда я был в демократической коалиции. Я работал первым заместителем председателя комитета транспорта Украины пять лет.

– Важный комитет.

– Очень важные и ответственные решения проходили через наш комитет. Я являюсь соавтором закона о Государственном дорожном фонде, с которого реально началось качественное строительство и гарантированное финансирование строительства дорог в Украине. Я являюсь соавтором закона о железнодорожном транспорте, я соавтор закона об авиационном транспорте, о водном транспорте, о морском транспорте. 36 законопроектов есть моего соавторства. Я являюсь автором закона об электронном билете. Это очень важный для меня.

Когда я шел на выборы и львовянам говорил, что для реформы общественного транспорта номер один – это внедрение электронного билета. Потому что это не только какое-то удобство. Это в первую очередь автоматизированная система учета пассажиропотока. Если ты грамотный руководитель или мэр города, когда ты руководитель транспортной компании – не имеет значения, коммунальной или частной, – ты можешь видеть и иметь возможность принять решение по оптимизации того или иного маршрута. И номер один функция электронного билета – это вывод всех нелегальных средств, вывод всей наличности из тени. Нет наличных, средства идут на счет, и ты можешь развивать и внедрять, и обновлять технический парк.

Я вообще когда был последние пять лет народным депутатом – львовяне мне доверили такую миссию – я обещал несколько ключевых вещей. Первое – это электронный билет. Второе: я говорил, что надо охранять памятники ЮНЕСКО. А во Львове 90% памятников ЮНЕСКО.

– Конечно.

– На Львов приезжает смотреть практически весь мир. Несколько лет работы – и я собрал 27 мощных экспертов в области архитектуры, археологии. Мы разработали очень классный законопроект. И был принят этот закон об охране памятников ЮНЕСКО. И он работает. Буквально полгода назад Кабинет Министров – к сожалению, поздно, но все же утвердил все положения о наблюдательных советах, положения о создании органов управления. И если этот закон сейчас будет утвержден в каждой области или на уровне местного самоуправления органами управления, то поверьте мне, что наконец-то не будет разрушения памятников архитектуры.

– По всей стране?

– По всей стране. И это не будет так происходить, как происходит в нашем государстве. Это принципиально. Да, я обещал защищать права жителей общежитий. Это для меня тоже был принципиальный вопрос.

– Тоже важно, да.

– 600 тыс. человек живет в общежитиях, они проработали по 30 лет на государственных предприятиях, и их олигархи приватизировали вместе с их имуществом. 20–30 квадратов они не могли себе приватизировать. Мой закон дает им такое право. Шесть лет я не мог добиться. Это еще начиналось в предыдущем созыве. Ни коммунисты не хотели за них голосовать, ни великие патриоты не хотели за этот закон голосовать, которые тоже приватизировали себе государственные предприятия. Но это был для меня принципиальный вопрос, и он был принят все же в Верховной Раде.

–  Вы для меня – необычный человек, потому что за все время работы в Верховной Раде уровень посещаемости сессий у вас – 99%. Я таких людей не видел. Нет, видел Пинзеника еще.

– Да, Виктор тоже…

– Да, видел.

– Да, но Виктор не вошел в пятерку самых эффективных народных депутатов. Я вошел в пятерку самых эффективных народных депутатов под номером четыре. И это оценка международной экспертной организации Vox Ukraine.

– Ну, вы первый из львовских политиков в списке топ-реформаторов также.

– Да-да. Я голосовал за все самые реформаторские законы Украины. Я никогда не голосовал так, как мне говорит фракция, так, как мне говорит лидер фракции, так, как мне высказывали пожелания, там, из Администрации Президента или еще откуда-то.

– Какой вы неудобный человек!

– Да, я был неудобен достаточно часто.

– Я бы вас не держал во фракции.

– Я шел довольно часто против воли великих людей и первых руководителей. Даже если решение на фракции было принято, я звонил своим помощникам – они быстро анализировали каждый из этих законопроектов, они анализировали общественное мнение. И только тогда я принимал решение, какую кнопку жать. Потому что для меня очень… Я никогда не старался быть партийным штыком. Моя основная задача на посту народного депутата – это преследовать интересы государства. Государственные интересы отстаивать, а не партийные. 

– Слушайте, ну, 99% заседаний – приходить на них и сидеть там… Ну, это каторга какая-то. Или нет?

– Дмитрий, но это моя работа. Я должен ответственно относиться к своей работе.

– Но это же жизнь.

– Это ответственность перед 200 тысячами избирателей, которые мне доверили эту работу.

Я переехал в Киев в 2001 году. Говорю брату: “Слушай, я уже киевлянин”. Он рассмеялся: “Стать киевлянином не так-то просто. Надо пройти не одно испытание”

– Знаете, мы дружили с Павлом Архиповичем Загребельным, классиком украинской литературы. И когда он был уже преклонного возраста человеком, я у него спросил: “Павел Архипович, о чем жалеете больше всего?” Он сказал: “Об упущенном времени на заседаниях, в президиумах и прочем. Я бы за это время написал еще много книг и я бы жил другой жизнью”. У вас нет такого ощущения – что вы потратили время?

– Да нет, я ставил себе эту цель. Я когда-то, когда занимался бизнесом, был в государственных компаниях, я никогда не хотел быть публичным лицом. Поверьте мне, что если бы я ставил себе задачу быть публичным лицом или стать политиком, еще в “Нафтогазі”, имея эти возможности, имея возможность выступать чуть ли не каждый день перед большими камерами и так далее…

– Конечно.

– Я бы многое сделал, чтобы стать политиком. Но как-то… Вообще в Киев я приехал в 2001 году. А брат тогда работал в аппарате Кабинета Министров, когда премьером был Ющенко.

– Виктор Андреевич, да.

– Да. И я так в первый день с ним встретился, он вышел во двор правительства. Я говорю: “Слушай, Иван я уже киевлянин”. Он начал смеяться. “Ох-ох”, – говорит. – “Слушай, стать киевлянином не так-то просто. Надо пройти не одно испытание”. Вы не поверите: я за какие-то две недели уже открывал двери в Кабмин. И как-то в свое время я поставил себе цель: я там должен быть. И я должен изменить там что-то, я должен что-то сделать.

Понимаете, я свою карьеру выстраивал, ну, сам себя делал. Для меня это было важно: дойти до такого уровня. И каждое голосование – это действительно было голосование сердцем, а не голосованием по чьему-то решению. Поэтому я старался оправдать то доверие и достойно пройти этот путь. Таких, как я, наверное: чтобы переживали, особенно за ключевые законопроекты, такие, как особый статус Донбасса или украинский язык… А их было много. Это тысячи законов. И это десятки ключевых законопроектов, за которые ты… ну, ты… у тебя голова болела, у тебя сердце болело, у тебя душа болела… И тут ты идешь и против решения фракции… Но… моя душа и мое сердце всегда заставляли нажать кнопку.

– По совести.

– Да, как оно мне подсказывало: по совести. Поэтому я считаю, что вышел достойно из этой мерзкой украинской политики и показал…

– Гадкой.

– Да, гадкой, циничной и лживой. И показал, что есть политики, которым можно доверять, которые справедливы, которые могут отстаивать интересы простых людей.

В Украине нужно сделать, как в Эстонии: хочешь получить гражданство – сдай экзамен на знание языка и истории

– Вы известны как защитник украинского языка. Украинский язык сегодня надо защищать?

– Вопрос украинского языка для меня – это вопрос жизни и смерти моего государства. Это очень принципиальный вопрос. Когда я стану мэром, если, не дай бог, здесь кому-то из наших больших политиков или в Верховной Раде, или в Администрации Президента захочется или изменить закон об украинском государственном языке, или еще как-то манипулировать относительно украинского языка, – поверьте мне, что я как руководитель города за ночь организую весь общественный транспорт. Он будет заправлен и будет стоять под подъездами каждого дома. И я сам призову всех львовян из каждой квартиры выйти, сесть в автобус и поехать в Киев.

– То есть есть угроза сегодня?

– Есть угроза. Но я не понимаю: ну почему мы в своем государстве должны защищать свой язык? Почему мы не должны его развивать, почему мы не должны гордиться им? Почему мы на 29-м году [независимости] должны защищать свой язык? И я считаю, что в Украине должно быть так, как, например, в Эстонии. Ты хочешь получить гражданство Эстонии…

– Сдай экзамен.

– …сдай экзамен на знание украинского языка, сдай экзамен на знание истории. И обязательно ты должен сказать: “Россия – агрессор”. Тогда получишь гражданство. Я считаю, что такая перезагрузка гражданства должна пройти в Украине. Тогда не будет стоять вопрос угрозы.

– Как вы относитесь к таким историческим фигурам, как Бандера и Шухевич?

– Герои Украины – что один, что другой. Это мое отношение как к героям. Как и к современным героям, отстаивающим интересы своего государства и защищающим нашу землю от разной нечисти сейчас на востоке.

– Как вы относитесь к партии “Свобода”?

– Я когда-то сам хотел вступить в партию “Свобода”. Но сейчас я бы этого не сделал.

– Почему?

– Так же, как и не вступил бы в какую-либо политическую силу. Я считаю, что нет в Украине ни одной политической силы, которая оправдала бы доверие львовян и всех украинцев. Ни одной. Каждая из них испачкана какими-то коррумпированными владельцами. У нас нет идеологических политических сил глубоких. За каждой из них кто-то стоит.

– Да и не глубоких.

– Да и не глубоких, да. За каждой из них кто-то стоит: или олигархи, или бандиты, или коррупционеры. Поэтому я сегодня иду на должность мэра как независимый кандидат – не зависимый от политических сил, не зависимый от олигархов, не зависимый от бандитов, разных кланов и так далее. И это моя принципиальная позиция. Хотя хочу вам сказать, что практически в каждой политической силе есть нормальные, адекватные люди. Нормальные, адекватные люди, с которыми можно иметь дело, с которыми можно развивать украинскую политику и строить ее на  прозрачной и честной основе. И на таких людей, которые есть в разных политических силах, я планирую опираться, когда приду на эту должность.

Я не верю ни в какие мирные переговоры по Донбассу, ни в какие Минские договоренности

– Уже более шести лет Украина страдает от войны, от российского нашествия. Скажите: все эти годы для вас – это личные страдания?

– Да, это большие и глубокие переживания за то, что на мою землю напал враг, агрессор. Эта война меня очень зацепила. Я за это очень переживал. Но я вам скажу честно: где-то последние полтора-два года я изменил свое отношение к тому, что происходит на востоке.

– Каким образом?

– Я не верю ни в какие мирные переговоры, ни в какие Минские договоренности.

– Ой боже, как здорово!

– Я не верю на сегодняшний день в дипломатию. Мне надоели переживания наших международных партнеров. И поэтому я считаю, что единственным и правильным решением является развивать сильную и крепкую армию, развивать сильную экономику здесь, на [подконтрольной правительству] территории. Потому что сейчас оккупированные территории больше нам хочет отдать Россия, чем они нам нужны. Там нет ничего. Да, там осталась часть людей, патриотически настроенных. Их там небольшой процент, они наши. И это действительно беспокоит, это волнует. Но там нет экономики, там все фабрики, заводы, предприятия уничтожены, оборудование вывезено в Россию. И наш бюджет не выдержит нагрузки, если бы мы сегодня хотели развивать эту часть нашего государства. Поэтому нам надо построить мощную экономику, чтобы те проукраинские силы, которые там остались по крайней мере в душе, потому что они вслух сейчас не могут этого сказать, потому что они в меньшинстве, захотели вернуться сюда. А когда мы будем иметь сильную армию, когда мы будем иметь сильную экономику, тогда и дипломатия…

– Будет другой.

– …будет работать по-другому. Тогда и наши международные партнеры не будут только переживать, а будут делать реальные шаги для того, чтобы Украина вернула свои земли обратно. И здесь очень важно, кроме мощной армии, экономики, проводить все эти годы мощную информационную политику. Между прочим, Дмитрий, у меня к вам есть не вопрос, а одна претензия.

– Пожалуйста.

– Личная.

– Пожалуйста.

– И я думаю, что меня поддержат почти все львовяне. Зачем вы брали интервью у этих террористов? (речь идет об интервью с террористом Игорем Гиркиным (Стрелковым) и бывшим “прокурором” аннексированного Крыма Натальей Поклонской. – “ГОРДОН”). Я не понимаю этого. Я читал ваши объяснения, что это спецслужбы и так далее. Но я не думаю, что террористов надо заводить в информационное поле, давать им возможность высказываться в информационном поле Украины. И я думаю, что это красная линия, которую не надо было переходить.

– Вы знаете, я с радостью с вами подискутирую на эту тему. Во-первых, я хочу сказать, что мне очень приятно было услышать от вас ваше видение и  Минских переговоров, и вообще ситуации, потому что она один в один совпадает с тем, что уже несколько лет говорю я и в чем почти никто со мной не соглашается. Может, при людях не соглашаются, а в душе где-то. Но я вижу уже второго человека, который говорит то, что говорю я постоянно.

Что касается интервью с Гиркиним: это очень интересная история, о которой уже можно говорить. Более или менее, но можно уже говорить, потому что есть утечка информации из ГУР. Что это было? Это была спецоперация, которую осуществляло Главное управление военной разведки под руководством Василия Бурбы, которого уволили недавно с поста. А это глубоко патриотично настроенный человек, который очень много сделал для Украины в это трудное время. Это патриот, это профессионал, это человек, божьей милостью появившийся во главе ГУР украинского. Что надо было сделать? Надо было допросить Гиркина, который является военным российским преступником, который лично убивал украинцев, который отдавал приказы убивать украинцев, который лично участвовал в сбивании Boeing MH17 в небе над Донбассом. И сейчас идет международный процесс в Гааге. И Гиркин является одним из четырех подозреваемых в международном процессе. Гиркина допросить не могут. Гиркин на вопросы не отвечает. Поэтому через форму интервью было решено, чтобы он ответил среди прочих на 57 вопросов, которые формулировались в ГУР и в Генеральной прокуратуре Украины, чтобы была ясность и чтобы зафиксировать в процессе в Гааге его показания. Это было сделано.

В чем существенный момент? Гиркин уже давал интервью и он что-то уже рассказывал. Но это не было запротоколировано в соответствии с требованиями международного законодательства. Что сделали мы? Мы, когда взяли это интервью, компьютер был предоставлен в Генеральную прокуратуру, я прошел допрос в Генеральной прокуратуре, мой сын прошел допрос в Генеральной прокуратуре, который вел запись интервью. Важно было показать, что нет монтажа: что вот начали, вот время начала, вот время окончания – нет вмешательства в запись. То есть был осуществлен весь набор действий Генеральной прокуратурой, который отвечал международному законодательству, для фиксации допроса Гиркина.

Что было сделано дальше? Все это было оформлено, переписано на флешки, флешки были предоставлены в Гаагу за 10 дней до выхода интервью. За 10 дней до выхода интервью весь этот материал был уже в суде. Кстати, председательствующий в суде официально заявил в интервью Deutsche Welle, что материалы, предоставленные Генеральной прокуратурой Украины и украинскими спецслужбами – интервью Дмитрия Гордона с Гиркиним – уже фигурируют в процессе в Гааге.

Что важно? Важно то, что Гиркин не понял даже, что это допрос. Позже он дал интервью российским средствам массовой информации: он сказал, что “я понимал, что это допрос”, – это не так, – “но я увидел, что Гордон меня гипнотизирует, что радужка его глаз черная, я понял , что-то я плыву”, – и так далее. Но он наговорил очень много. Что дало это интервью для всего мира, кроме того, что оно дало для процесса в Гааге? Оно показало всему миру зверское лицо “русского мира”. Оно показало, что именно русские пришли на территорию Украины. Именно русские – не наемники. Гиркин был полковником ФСБ – и есть, если еще не генерал. Он прямо говорит: “Мы с группой прошли сквозь две границы: никто не остановил. Мы с группой с оружием… Мы убивали украинцев в Славянске, мы уничтожали патриотически настроенных людей, как депутат Горловского совета, которого убили зверски”. А потом он рассказывает, как эта группа вышла из Славянска и пошла в Донецк. И никто эту группу из наших чиновников, из наших войск – никто ее не остановил. Несколько часов они шли по степи, при полном оснащении, с оружием в миллионный город Донецк, чтобы его захватить. Никто ничего. Это тоже очень важно для осознания того, что у нас очень большая пятая колонна предателей, которые есть на всех уровнях украинской власти, до сих пор они там есть: агентура Российской Федерации. И именно из-за этих людей мы сегодня имеем, как говорил Леонид Макарович Кравчук, то, что имеем. То есть это очень важное интервью, оно готовилось больше месяца. Об этом был уведомлен президент заранее, он знал об этом, генеральный прокурор знал об этом. Ну, и конечно, глава управления военной разведки.

А теперь – главное. Есть тайная переписка между мной и Бурбой. И однажды, когда я сделал еще одно громкое заявление о российских агентах в руководстве Украины, наша переписка была обнародована в Telegram-канале. С входящими номерами из ГУР. То есть в ГУР тоже агентура, которая вытащила эти бумаги и опубликовала их в Telegram-канале. Конечно, мне, может, это и приятно, потому что, по этим бумагам, мне орден надо давать. Но я на него не претендую – пусть дадут ордена людям из ГУР и из Генеральной прокуратуры, которые это сделали все. Но в тот же вечер [российский пропагандист Владимир] Соловьев у себя на программе кричал: “Да вот Гордон – СБУшник, разведчик” и так далее.

Все. Я думаю, что я ответил на этот вопрос. Есть личная просьба президента ко мне, что я не могу все сегодня рассказывать. Я думаю, пройдет год – может, и меньше – и я расскажу уже все, потому что есть джентльменское соглашение, есть безопасность государства, и я не могу дальше что-то рассказывать. Но думаю, это будет очень интересно.

– Я услышал вашу позицию, потому что, честно говоря, эти ваше интервью с террористами меня очень сдерживали, идти к вам на встречу…

– Смутили. Я понимаю это.

– Или не идти…

– Я это понимаю.

– И это совершенно искренне, потому что, знаете, даже мне сложно смотреть тем матерям, у которых сыновья погибли в этой войне, в глаза, когда… Поэтому я себе сказал: я должен спросить у Гордона об этой ситуации.

– Да-да. Я это абсолютно понимаю. Но есть интересы государства, они выше иногда, чем эмоции. И я вам скажу, что так… Нет, не буду это говорить, это, может, рано еще говорить, но есть интересные детали. И я вам скажу больше: я получил уже обратную связь из Нидерландов, благодарность Нидерландов за то, что у них есть официально зафиксированные показания. И я вам скажу больше: я думаю, что когда будет приговор суда в Нидерландах, вот тогда узнают еще больше о моей роли в том, чтобы он был таким, как он будет. А он будет справедливым – я уверен в этом. Весь мир знает, что это русские сбили Boeing, весь мир знает уже фамилии людей благодаря моим коллегам из Bellingcat, независимого агентства, которые тоже высоко оценили это интервью. Они знают, что они это говорят. Ну, я думаю, потом будут еще детали, будут интересные детали.

– Понятно.

– Мы идем дальше.

– Идем дальше.

– Мы закончили войной. Я знаю, что вы поддерживаете Львовскую академию Сухопутных войск и при этом ведете борьбу с Министерством обороны Украины.

– И при этом был в коалиции, и при этом был депутатом от коалиции, да. Это для меня очень важная позиция была: когда Национальную академию Сухопутных войск хотели перенести: отдельные факультеты – в Харьков, отдельные факультеты – в Каменец-Подольский, и отдельные факультеты – в Одессу. А на базе Национальной академии создать Институт морально-психологического воспитания. Что-то такое. Во-первых, я видел, как эта академия шаг за шагом развивалась, как обновлялась вся их техническо-учебная база. И я видел, какое отношение наших международных партнеров, в том числе и партнеров НАТО, к сотрудничеству с этой академией.

Это был для меня очень принципиальный вопрос, потому что я убежден, что, может, не только во Львове – но во Львове особенно – может быть воспитан высокопатриотический молодой офицер. И возле трибуны Верховной Рады Украины стояли вроде как все народные депутаты… Но поскольку я создавал эту Национальную академию, превращая ее из института при “Политехнике” в Академию Сухопутных войск, то есть я очень хорошо знаю всю историю, я там годами им помогал… То скажу откровенно: я врывался в кабинет министра обороны, делал там просто дебоши…

– Кто это был?

– Это [Степан] Полторак. Мы после этого с ним общались, нормально поладили. Где-то через год.

– Дебоши устраивали?

– Делал дебоши, да. И когда я рассказал это своему папе, который всю жизнь проработал в воинской части, он был тоже в шоке от меня. Я врывался на заседания правительственных комитетов – срывал их. Я шел к премьер-министру и говорил, что я не допущу рассмотрения этого вопроса на Кабинете Министров Украины.

– Вы упорный человек.

– Да, я упорный. Я принципиальный. Это правда, да. Я иначе не могу, это для меня очень был важный вопрос. Так же, как и вопрос отстаивания интересов 24-й железной бригады. Когда командира их же Министерство обороны… аудиторская служба провела проверку за то, что он кормил контрактников три раза в день.

– А сколько надо было?

– А должен был, согласно постановлению Кабинета Министров, которое кто-то там недосмотрел из чиновников Министерства обороны и должны были изменить, – он должен был контрактников кормить, оказывается, только раз в день. А как человек, который идет на службу, который идет на войну, должен есть один раз в день? Я поднял очень большой дебош в том числе и в Министерстве обороны. И я очень серьезно нашумел публично. И через суды мы добились… Я помогал адвокатам, предоставлял своих юристов, а у меня есть центр поддержки участников АТО, уже седьмой год он работает и будет работать, пока война не закончится. Поднимал юристов всех… И мы получили судебное решение, которое стало прецедентом для всех воинских частей. Мы защитили командира этой железной бригады.

Донбасс вернется нескоро. А Крым – когда развалится Россия или уйдет Путин

– Скажите, пожалуйста, только честно: как вы думаете, Крым и Донбасс вернутся в состав Украины?

– Донбасс – нескоро. А Крым… Тогда, когда развалится Россия.

– Согласен.

– Или уйдет Путин. Но это будет нескоро.

– Уйдет Путин – придет вместо него такой же Путин, я думаю.

– Возможно. А возможно, и нет. Процессы же – вы видите – и в соседней Беларуси тоже непростые.

– Да-да.

– Следующим шагом, наверное, будет Россия. Когда это будет, при нашей ли жизни, я не знаю. Но это время развала коррумпированной империи наступит.

– Вы идете в мэры Львова. Почему?

– Смотрите: я живу во Львове, моя семья живет во Львове, я очень люблю этот город. Несмотря на то, что я с 2001 года туда-сюда на Киев, я не вижу себя вне Львова. И мой город – мой Львов – всегда был первым, если стоял вопрос защиты национальных интересов, если стоял вопрос защиты украинской идентичности, если стоял вопрос защиты государственного языка. Львов всегда первым поднимал целые протестные движения. Еще с начала независимости.

– Он пассионарный – Львов.

– Да. Чорновил, Юхновский, братья Горыни… Каленцы… Это все – те первые мощные украинцы, которые поднимали эту волну. И вы знаете, Львов всегда слышали в Киеве. Со Львовом считались. Если хотите, львовян даже боялись. И мы в этом были всегда первыми. Мы первыми всегда формировали политическую повестку всей страны.

Но почему Львов не первый с точки зрения качества жизни в Украине. Сейчас последний журнал Forbes проводил исследования по качеству жизни в Украине и приводил рейтинги каждого города украинского. И там Львов далеко не первый. Первый Ивано-Франковск, Винница… Третий, по общим показателям, Львов. А по отдельным – далеко не первый.

– А Ивано-Франковск – первый?

– Да.

– Ух ты!

– Почему Львов не может быть первым по уровню качественного, комфортного общественного транспорта? А почему Львов не может первым построить современный мусороперерабатывающий завод, который уже нам 15 лет обещают и дальше говорят, что надо достроить? Пришло время достроить.

40 мощных инвесторов хотели построить во Львове мусороперерабатывающий завод. Но в кабинетах их так обрабатывали, что они выбегали оттуда, даже не забрав гарантийные взносы

– А почему? Мусорная проблема постоянная же во Львове. Почему?

– Поэтому, Дмитрий, я принял решение, чтобы кроме того, что Львов будет первый с точки зрения отстаивания национальных интересов… Потому что без Львова точно Майдана Незалежности не было. Ну, мы, львовяне, первыми бросались на баррикады. И это правда.

– Это правда.

– Я считаю, что мы, львовяне, должны показать пример всей стране, что во Львове может быть построен современный мусороперерабатывающий завод, потому что мусор может приносить большие доходы в государственный, в местный бюджет. А сейчас он работает на коррумпированных чиновников.

– Почему не строят мусороперерабатывающий завод все это время?

– Я расскажу вам сейчас. Я хочу, чтобы во Львове был действительно качественный, современный общественный транспорт. А как первый заместитель председателя комитета транспорта я очень хорошо, перфектно, знаю и владею этим вопросом. И знаю, как это сделать, как решить. И могу часами говорить, как решить вопрос качественного и комфортного транспорта, потому что это очень важный вопрос сейчас для львовян. Да и не только для львовян – практически для всех жителей городов. Я иду в мэры потому, что знаю, что Львов является мощным интеллектуальным центром. У нас есть 28 высших учебных заведений, 15 университетов, более 100 тысяч студентов. Мозги Украины сосредоточены во Львове. Но почему-то наша молодежь уезжает…

– В Польшу…

– …учиться за границу и работать в Польшу. Почему не создать такие условия, такие программы, которые будут действовать на местном уровне, где молодые ученые, имеющие интересные научные разработки, молодые люди, имеющие интересные стартапы, – почему их идеи и програмы не могут работать на свой город? И они могут тогда работать и зарабатывать на свои семьи. Я считаю, что Львов имеет право первым показать пример всей Украине, как может развиваться современный город.

Почему не построен мусороперерабатывающий завод? 40 мощных инвесторов были во Львове, предлагали городской власти свои инвестиции, свои технологии. Но почему-то их там в кабинетах так обрабатывали, рисовали что-то там на бумажках, они выскакивали, не забирая даже… У меня есть один пример, когда итальянская мощная компания выскочила из кабинета. Даже не забрав своих гарантийных взносов. В тот же день уехала в аэропорт, села на самолет и улетела, сказав: “Не хотим вашей страны, и вашего Львова, и вашего мусороперерабатывающего завода”. Да потому, что власть местная, коррумпированная, требует взятки и требует долю. Поэтому и не построен мусороперерабатывающий завод.

– Поэтому ваш лозунг о доле?

– Мой лозунг – “Первый, кто не будет брать долю”. И это, Дмитрий, не просто лозунг. Это лозунг моей жизни.

– А [мэр Львова Андрей] Садовый берет долю?

– Это надо у него спросить.

– А вы как думаете?

– Этот вопрос надо задать каждому львовянину, и я убежден, что больше половины львовян утвердительно ответят на этот вопрос. Я, Дмитрий, в этой избирательной кампании дал себе слово, что я никого не критикую, а только доношу свои идеи, свои программные пункты до максимального количества людей. И поэтому я не хочу сейчас критиковать Садового. Его есть кому критиковать.

Этот лозунг – лозунг моей жизни, реально. Поверьте мне, что мало таких политиков или чиновников, которые смогут себе повесить этот лозунг на борды. Над ними в большинстве будут просто смеяться, им просто не поверят.

– Какие качества для успеха нужны в бизнесе, какие – в политике, а какие – на посту мэра? И есть ли эти качества у вас?

– Я считаю, если ты в бизнесе и хочешь его развивать, ты должен глубоко вникать во все детали своего бизнеса, чтобы понять снизу, как работает тот или иной вид бизнеса, чтобы уметь правильно дать какие-то наставления или приказы своим подчиненным и правильно уметь проконтролировать выполнение всех твоих задач. В бизнесе также важно, чтобы ты держал слово. Это очень важно.

– Политика?

– В политике, Дмитрий, главное – не продаться, не скурвиться. Потому что соблазнов тоже очень много. Главное – быть честным с самим собой. Главное – не быть чьим-то партийным штыком, а преследовать сугубо государственные интересы. Я не раз сталкивался с непростыми ситуациями в политике. Когда мне за выход из фракции предлагали несколько миллионов долларов, причем говорили: “Ты можешь и дальше пропагандировать свой украинский язык государственный, критиковать всех и так далее. Только выйди”.

– Это при Януковиче, да?

– Это при Януковиче. Тогда, когда ломали всех практически. И ломали оппозицию. Не буду называть фамилии, кто мне это говорил, но они…

– Да и так понятно.

– Они сейчас есть и работают…

– А, есть еще здесь, да?

– Да-да. Но после одного случая, где уже моя власть повела себя со мной очень, мягко говоря, некорректно, я сказал, что я больше не вступлю ни в одну политическую силу. В 2019 году я пришел к власти, скажем так, высшим руководителей своей власти – и говорю: “Я как первый заместитель председателя комитета транспорта вижу, что в “Укрзалізниці” полный бардак, коррупция, хищения, и “Укрзалізниця” через несколько лет сойдет прямо на дно”.

– Это вы Петру Алексеевичу сказали?

– Нет, Петра Алексеевича там не было. Про Петра Алексеевича могу тоже много говорить, но это, может, уже вне программы.

Я перед тем… Ну, некорректно было мне, находящемуся в команде коалиции, народному депутату от этой команды – не сообщить о намерениях пойти на открытый и прозрачный конкурс, чтобы возглавить “Укрзалізницю”. И я об этом сказал. А перед тем я с Институтом будущего разработал программу развития “Укрзалізниці” под таким названием: “Есть ли будущее у “Укрзалізниці”?”. До 2030 года. Где я четко прописал всю проблематику, которая есть в “Укрзалізниці”, где я четко прописал пошаговый план выхода “Укрзалізниці” из кризиса, который сложился в настоящее время. Потому что в моем понимании “Укрзалізниця” может быть мощным локомотивом развития всего государства. Транспортная сфера дает возможность с коэффициентом 3,5 привлечь, еще и развить другие, смежные, виды деятельности и виды бизнеса в государстве.

Я пришел и говорю, что знаю, что будет происходить конкурс, я хотел бы подаваться на него, есть своя программа, свой план, и “я ставлю вас в известность, что кто-то должен зайти следующим народным депутатом, а я буду подаваться на этот прозрачный конкурс”. Моя власть все сделала, чтобы этого прозрачного конкурса, публичного, не произошло. Были внесены изменения в постановление Кабинета Министров Украины, которые уже предусматривали, что назначение руководителя УЗ проходит не путем прозрачного конкурса, а по решению наблюдательного совета “Укрзалізниці”. Вот и все. Так круто кинули Васюника. Потому что понимали и знали…

– Воровать им не даст.

– …что я не дам им воровать. Так, как воруют сейчас. Что я не пойду на эти договорняки. А этот наблюдательный совет, несмотря на то, что там сидит много крутых иностранцев, с большими должностями в прошлом, публичными должностями… Это коррупционеры такие же, выполняющие волю других коррупционеров, которые сидят в высоких кабинетах власти. Такое мое видение нашей “честной” политики.

У нас есть стратегия развития Львова до 2030 года. Из европейских городов такая есть только у Берлина

– Какие главные качества нужны на посту мэра?

– Главные качества? Понятно, что мэром должен быть человек, который имеет соответствующий управленческий опыт. Потому что не может быть мэром человек, который не управлял хотя бы сотней людей. Он не понимает.

– Ступеньки пройти надо.

– Однозначно. А я руководил многотысячными коллективами и сам за 25 лет бизнеса создал тысячи рабочих мест. Управленческий опыт. Понятно, что образование должно быть. Понятно, что ты должен иметь мощную команду. А у меня есть мощная исполнительная команда. Очень мощная исполнительная команда. Если я завтра захожу на эту должность, процентов на 60 мои сильные, мощные, профессиональные люди заходят на заместителей мэра, руководителей департамента, по направлениям и так далее. Это очень важно: иметь мощную, сильную команду, с которой будут возможности реализовать свою программу.

Однозначно у тебя должна быть программа развития города. Ты мэр. Ты должен понимать. И даже львовянин, который будет знать, что у мэра есть программа развития, – он должен спать спокойнее. А я, Дмитрий, написал наиболее профессиональную стратегию развития Львова на 10 лет вперед. Она называется “Стратегия “Львов – первый”. Программа 2030″. Семь месяцев труда. К этой программе были привлечены мощные международные эксперты, мэр немецкого города Триер, специалисты Института будущего. В эту программу включены более 100 крутых проектов, идей, которые надо реализовать для своего города. И это все просчитано подетально, пошагово. И есть расчеты по каждому этому проекту, какой экономический эффект он даст. В этой стратегии есть экономическая стратегия развития города, экологическая стратегия развития города, в этой стратегии предусмотрена стратегия мобильности, куда входит стратегия транспорта, что очень важно на сегодняшний день, где я лично буду отвечать, я очень хорошо знаю эту сферу. Это социальная стратегия, это стратегия нашей – львовской, украинской – идентичности. Это стратегия равномерного и полноценного развития всех районов и микрорайонов Львова. Ты не можешь развивать только центральную часть города для туристов, а обо всех остальных микрорайонах забывать.

В этой стратегии применен международный опыт, применены инновационные подходы. Такой стратегии нет ни у кого в Украине. В Европе такая стратегия есть только у одного города – Берлина. Я открыл целый офис центра “Стратегии-2030″ Львов – Первый”. На 400 м² мы из 160 страниц сделали в доступном, простом виде основные шаги этой стратегии. Отдельные пункты этой программы и этой стратегии даже воруют мои оппоненты, которые никогда не писали ни одной программы, идя на выборы. Отдельные лозунги моей стратегии даже вешают на бордах. Но пускай. Это все для львовян.

– Самые важные. Вот что прежде всего Львову надо?

– Я ее взял с собой. Я хотел бы вам показать этот талмуд. Можно много говорить, и оно все главное. Несколько ключевых шагов, которые я хочу реализовать, – это сделать во Львове действительно качественный, комфортный, современный общественный транспорт.

– Трамваи тоже должны быть?

– Да. Однозначно. Львов без трамваев – это невозможно. Но ставку надо делать на экологический транспорт. Я поэтому объездил полмира – Люксембург, Италию и многие другие страны.

– Я в Минске, кстати, видел электробусы такие. И автобусы.

– Электробусы… Ну, львовский “Электрон” производит тоже электробусы.

– Изготавливает уже?

– Да, у нас есть местный производитель. Я считаю, что на их базе можно делать полный цикл производства, а также электромобилей. Если местная власть будет думать об этом, то это абсолютно реально сделать. Потому что Львовский автобусный завод, к сожалению, уничтожен. И владелец сбежал в Россию.

Кроме общественного транспорта, я хочу, чтобы львовяне пили чистую питьевую воду из кранов.

– Как в Вене.

– Да, как в Вене. Потому что нигде в мире уже никто не дезинфицирует воду жидким хлором так, как мы дезинфицируем в Украине. Хлор – это реальный канцероген, который развивает раковые клетки. Так не может быть. Меня услышали – это уже мэр Кличко даже объявил, что Киев в следующем году… Да уже и Садовый сказал, что в следующем году будут внедрять программу более безопасной дезинфекции питьевой воды гипохлоритом натрия – практически обычной солью. И поверьте мне, что такая программа модернизации восьми насосных станций – это мелкие средства. 70–80 каких-то миллионов гривен по сравнению с 10-миллиардным бюджетом, который имеет город Львов…

– 10 млрд, да?

– Да. Я хочу, чтобы Львов стал интеллектуальным офшором, чтобы талантливая молодежь могла себя развить. IT-сектор у нас очень развит. Только он почему-то не работает на местную экономику. А моя задача – чтобы хотя бы на 25% местные IT работали на местную экономику. Мое видение – что Львов может быть второй “Кремниевой долиной”. Потому что действительно IT-сектор у нас очень мощно развит.

Я хочу, чтобы во Львове был современный институт для пенсионеров, чтобы уход на пенсию для человека не был каким-то приговором, чтобы он мог работать над собой, помогать своим детям, своим внукам. Я хочу создать клуб друзей Львова, клуб инвесторов так называемых. И у меня есть друзья, которые готовы инвестировать в украинскую экономику, в частности в город Львов, по всему миру: и в Израиле, и в Америке, и в Канаде, и в том числе два вице-президента Caterpillar, которые готовы идти, заходить в город и вместе…

– Бывшие львовяне, да?

– Бывшие львовяне, один из них. Делать совместную кооперацию и так далее. И я хочу сделать в городе городскую энергетическую компанию, чтобы хотя бы 20–30% мы могли генерировать своей электроэнергии, чтобы эти тарифы если не падали, то по крайней мере не росли бы. За счет внутреннего, местного производства, собственного производства электроэнергии. Я хочу создать коммунальный банк, который станет гарантом для крупных инвесторов, для введения крутых инвестиционных проектов в городе. И еще очень много классных проектов. Но я скажу ключевую вещь. Потому что ты ходишь по встречам, общаешься с людьми…

– А много ходите?

– Я уже провел более сотни встреч во дворах, в коллективах, на предприятиях. Я понял одну вещь: эту мою крутую программу можно просто взять и выбросить в мусорное ведро. Спросите почему?

– Да, почему?

– Если Львовом дальше будет руководить коррупция – поверьте мне: 99% всех этих крутых идей, которые прописаны в этой стратегии, которые просчитаны лучшими специалистами – они останутся на бумаге. Они не будут реализованы.

Уровень коррупции во Львове очень высок

– А уровень коррупции во Львове высок?

– Уровень коррупции во Львове очень высок. И если действительно не будет коррупции – а я сделаю все, чтобы во Львове была введена действительно прозрачная и эффективная система управления городом, – то я вам помесячно распишу, когда будут реализованы проекты, которые есть в моей программе. Среди всех проблем города вопрос коррупции где-то на пятом-шестом месте стоит. Вы знаете, очень неприятно слышать, когда ты общаешься с людьми и они говорят: “Да пусть уже будет тот, что наворовался. Он уже, может, не будет воровать”.

– А может, больше будет еще?

– И как объяснить людям, что коррупционер – это как наркоман? Ты сегодня украл одну гривну, а завтра ты хочешь украсть еще больше, больше и больше.

– Доза увеличивается.

– Хочется дозу больше, больше и больше. И вылечить коррупционера можно только в двух случаях: когда коррупционер обратится к психотерапевту. Как правило, коррупционеры не ходят к врачам. А второй случай, когда можно вылечить коррупционера, – это применить соответствующий шок, удар по его коррупционному сознанию. И этим шоком может быть только Васюник.

– А скажите, честный человек в политике возможен?

– Возможен. Он сидит перед вами. Я не опозорил своего имени. И не опозорю его никогда. Я хочу войти в историю своего города как честный, порядочный, ответственный, профессиональный и человечный. И я хочу после окончания каденции мэра… А я сторонник того, что не имеет значения, президент ты, депутат Верховной Рады или мэр города – два срока и точка. Прошел по этой красной дорожке – она очень скоро тебе понравится. Надо два срока походить по простой земле, чтобы почувствовать. Хочешь – тогда снова иди. Я хочу, чтобы после двух сроков… А когда я стану мэром, то следующий раз меня выберет 99% львовян. Потому что я каждые пять минут своей жизни буду служить львовянам и интересам своего города. Я хочу действительно войти в историю своего города хоть вот настолько.

– Игорь, сколько Садовый уже мэр Львова?

– 15 лет. И претендует еще на одну каденцию. Хотя перед тем говорил, что “мое время прошло – уже не надо”.

– Садовый – хороший мэр?

– Мы договаривались, что я не критикую людей. Садовый, наверное, что-то сделал за 15 лет. Это невозможно – ничего не сделать. Я был бы неискренен и лжив. И Евро-2012 действительно дало мощное развитие городу. Хотя если по правде, то Евро-2012 привел во Львов старший Васюник, когда был на должности вице-премьера по вопросам Евро-2012.

– Это правда. С Григорием Суркисом.

– Это правда. И для него было принципиальным вопросом, что чемпионат должен состояться в столице, потому что это столица в Западной Украине, и на востоке. А дальше уже решайте: либо это Днепр, либо это Одесса, либо Харьков. И то, что чемпионат состоялся во Львове, – это заслуга. Это не потому, что он – мой брат. Это правда.

– Это правда, подтверждаю.

– Это истинная правда. И поэтому Евро-2012 достаточно подфортунило Садовому. Поэтому были сделаны дороги, была сделалана инфраструктура…

– Стадион, аэропорт.

– Да. И люди это видят. Но, знаете, я убежден в том, что Львов не выдержит еще следующие пять лет той коррупции, которая у нашей местной власти.

– А люди устали от Садового?

– Люди устали. 63% львовян, это показывают все социологические исследования, даже социологической группы “Фама” Садового, которая всегда была сторонником сегодняшнего мэра…

– 40–60%, говорят, не определились с выбором.

– Да. И я верю в то, что львовяне – мудрые люди и сделают правильный выбор.

Почему я так много говорю о коррупции? Несколько лет назад моя команда решила построить современный жилой комплекс “Национальный”, где под 2 га есть подземный паркинг. Такого паркинга во Львове нет практически, кроме торговых центров. По всем стандартам. По современной технологии, по уровню безопасности. Сейсмика – на уровне восьми баллов, чтобы вы понимали. И мы пошли в город за градостроительными условиями. Это год борьбы! Год мы отстаивали свои права, чтобы построить действительно современный жилой комплекс, которого нет во Львове сейчас.

– А взятку дать не пробовали?

– Нет, не пробовали. И не дадим. Мы, наоборот, написали на всей улице Стрыйской, это центральная магистраль во Львове: “Строим без взяток”.

– Да?

– Да. Это был баннер на 200 метров на всю улицу. И каждый, кто только говорит: “ЖК” Национальный”? А, это те, что строят без взяток”. Мы уже построили. Половину – 45 тыс. – уже сдали в эксплуатацию.

– Красиво?

– Очень красиво. И никому не дали ни гривны взятки. Чтобы вы понимали, уровень коррупции и уровень взяток на одной девятиэтажке в строительстве жилом – это $50–60 тыс. минимум. Моя команда дошла до американского посла Мари Йованович, тогда была. Встречались с ними. До Американской торгово-промышленной палаты. Подняли всех международных советников, которыми прикрывается мэр города статусом международных мощных советников. Год. Но мы своего добились – и не дали никому. А другие компании за неделю получают градостроительные условия и ограничения. А во Львове 70 крупных незаконных застроек, которые хаотично строят, несмотря на инсталляцию, несмотря на все коммуникации, отсутствие дорог, парковки и так далее. Город хаотично просто застраивается. Потому что строительный бизнес очень коррумпированный во Львове. Я открыто скажу: я тогда набрал почти каждого застройщика. Говорю: “Ребята, я возглавлю этот процесс. Вы не будете платить. Вы не будете платить никому. Будете строить без взяток”.

– А ребята не хотят воевать.

– А ребята не хотят воевать. Это о том, что действительно многие терпят коррупцию. И это очень плохо. Вот такая ситуация у нас была.

– Если вас выберут мэром Львова, вы будете лучшим мэром, чем Садовый?

– Я буду самым лучшим мэром. Я действительно реализую те пункты, которые прописаны в моей крутой программе. Я сформирую – и это самое главное, что я сделаю прежде всего – прозрачную и эффективную систему управления городом, где невозможно будет воровать. А после этого буду внедрять каждый пункт своей программы, которая реально работает на развитие своего города. Я готов ответить за каждое свое слово.

Я вам скажу еще другое: когда я хотел повесить борды со своим лозунгом “Первый, кто не будет брать долю”, две рекламные компании отказались повесить мой лозунг. Я говорю: “Ребята, а почему? Это моя позиция. Там нет ничьей фамилии. Неужели вам не надоело получать каждые два года разрешение на размещение рекламных плоскостей и носить взятки за это? Ну почему? Вы по крайней мере не будете так носить. По крайней мере бизнес не будет заходить в кабинеты. И это предусмотрено в моей программе – высокий уровень диджитализации. Чтобы через свое телефонное приложение или персональный компьютер получить любое разрешение. И не надо ходить по этим темным коррумпированным коридорам”. Поэтому меня действительно беспокоит эта высокая толерантность к коррупции со стороны отдельного бизнеса. Не только строительного, а, оказывается, еще и рекламодателей наших.

Мало того, знаете, когда ты ходишь по дворам… Да что там по дворам? Мой папа говорит: “Сын, тебе не дадут ничего сделать”. Я говорю: “Папа, почему ты так считаешь?” – “Потому что все оно коррумпировано, все они воры. Не дадут тебе ничего сделать”. Я говорю: “Нет, нет, нет. Если Львов первый, когда стоит вопрос защиты языка, территории, национальных интересов, то я буду первый, кто поведет Львов против коррупции. И мы покажем всей стране. Я не один. Со мной действительно команда, которая тоже профессиональная, светлая, энергичная и принципиальная. И на примере собственного бизнеса, где у меня классные, молодые партнеры, мы доказали свою принципиальность”.

Брат, когда работал в Администрации Президента, блокировал решение о назначении меня первым замглавы правления “Нафтогазу”

– У вас два старших брата: Иван и Евгений. Иван Васюник в течение почти трех лет был вице-премьером, он известный человек. Чем сейчас, кстати, Иван Васюник занимается? И чем занимается Евгений?

– У Евгения, к сожалению, из-за болезни (он перенес инсульт) – инвалидность. До этого он руководил мощной фармацевтической компанией. Но, к сожалению, так случилось… Поэтому он сейчас не ведет какой-то предпринимательской деятельности.

Иван, старший брат, многого достиг в жизни. Он был и народным депутатом, и вице-премьером в правительстве, и первым заместителем руководителя Администрации Президента. Сейчас является секретарем группы “Первое декабря”. Это наши моральные авторитеты в Украине – люди, которые прошли непростую жизнь и на которых достаточно, я считаю, многие ориентируются из высоких кабинетов нашей власти и боятся их слова. Он сопровождает проект строительства музея Голодомора. Занимается строительством памятника праведнику Украины блаженнейшему Емельяну Ковчу. Это греко-католический священник, который погиб в концлагере Майданек, который имел возможность выйти из концлагеря, его могли выпустить, но он сказал: “Нет, здесь мой народ, моя нация, и здесь я нужен всем людям”. Это человек, который спас очень много людей, будучи священником, прятал евреев и многих других. И 27-го числа мы открываем этот памятник в польском Люблине. Он ведет крупные гуманитарные проекты. У нас есть благотворительный фонд “Гуманитарные инициативы”. Мы его зарегистрировали в 2000 году. И он уже реализовал более сотни очень серьезных проектов в гуманитарной сфере.

– Вы, все братья, дружите между собой? Дружны?

– Да, мы дружим. Мы приезжаем к маме не только на праздники, но когда удается. Когда Иван едет из Киева, то уже более организованно. Вы знаете, когда родители живы, то хочется быть вместе. Он для меня такой моральный авторитет, чтобы вы поняли. Да, это человек, который прошел с очень большой честью и достойно свой жизненный путь. И когда он был в Администрации Президента, было представление меня на первого заместителя председателя НАК “Нафтогазу”. Никто не поверит: он блокировал это решение.

– И вы после этого еще дружите с ним. (Смеются).

– Он боялся знаете чего? Он боялся, чтобы Игорь, который имеет более бизнесовую жилку, который является более решительным в принятии любого решения, – чтобы он в какой-то мере в большой, коррумпированной машине не запятнал фамилию Васюник. Недавно, когда Ивану было 60 лет… Был, между прочим, президент Ющенко и так далее. У меня слезы на глазах появились, когда он сказал, что “я очень переживал, когда мой брат шел во власть, но я рад, что он достойно прошел этот путь и в государственных компаниях, и в большой политике”. Поэтому для меня старший брат многое значит. Потому что были такие времена, когда я ходил в его спортивном костюме, потому что своего не было.

– С женой Оксаной вы уже 30 лет вместе.

– 30 лет. 1 сентября мы праздновали свадьбу. Скажу, что вся семья держится на жене.

– А как вы познакомились?

– Да очень просто. Мы жили друг от друга в ста метрах на одной улице в селе.

– То есть с детства.

– С детства. Она была в 6-м классе, а я – в 9-м. Я катал ее на велосипеде. Так и познакомились. Уже 30 лет вместе. Воспитали двоих детей. Дочь Олеся, окончила тоже экономический и юридический, хорошо разбирается в финансах, ведет семейный бизнес.

– И сын Тарас.

– И сын Тарас, который, между прочим, тоже так любит спорт, как я когда-то, потому что спорт действительно закаляет очень мощно. Он получил статус вице-чемпиона кубка мира по карате, более 40 медалей имеет. Но это в школьные годы. А сейчас является основателем социальной сети “Религия Мир”. Более 10 лет работал самостоятельно над этим проектом, создал этот проект, запустил его в тестовом режиме. Мы сейчас ищем инвестора, чтобы раскрутить мощную социальную сеть, надо не один миллион долларов. Но у него есть такая крутая идея. И я рад, что он пошел в Васюников. Проект называется “Религия Мир”. То есть у него есть мечта, чтобы во всем мире наступил мир. У него есть мечта получить Нобелевскую премию мира, когда он реализует этот проект.

– То есть детьми вы довольны?

– Да, я доволен. У меня еще есть классный внук Назарчик, которому недавно было семь лет.

– Это дочери?

– Да, дочери. Мы его любим.

– Вы соучредитель сети центров развития ребенка “Львовская школа Монтессори”. Что это?

– Основная суть ее заключается в методике Марии Монтессори. И основная суть – чтобы ребенок сам для себя открывал возможности в этой жизни. Чтобы изучал, как надо что-либо делать: любые упражнения и так далее. Есть разнообразное оборудование для детей, где дети идут и сами изготавливают любые вещи, учатся, развиваются. Чтобы им не только говорили: “Это так, это так, а это так”, – а чтобы они сами себя познавали в этой жизни. Это школа детского развития. Одна уже функционирует. Другую мы построили в жилом комплексе “Национальный” на 200 детей. Надеюсь, что в следующем году откроем. И ведет этот бизнес жена.

– Я знаю, что ваше любимое хобби – садоводство. Что вы выращиваете?

– Ой… Экологическая ферма – это наш семейный бизнес на сегодняшний день.

– Экологическая ферма?

– Экологическая ферма, сертифицирована.

– Красиво.

– В своем родном селе я лично посадил более тысячи фруктовых деревьев. Мы посадили 12 гектаров органической малины, три гектара органической клубники, построили на 600 тонн холодильник. Поэтому этот весь урожай идет…

– 600 тонн…

– Это немного на самом деле. Этот весь урожай идет в холодильник – быстрая заморозка – а потом на экспорт в основном. Это у нас семейный бизнес. Это единственный способ, когда ты едешь поработать, чтобы голова отдохнула.

– Вы любите готовить. Что именно готовите?

– Люблю. Но готовлю только на улице. Потому что дома на кухне это немного сложно. Кухню надо долго отмывать. И жена не пускает. (Смеется).

– На улице? Шашлыки?

– Шашлыки – это просто. Борщ в печи – это сложнее. Когда он там ночь постоит в печи… Правда, он у меня получается не такой жидкий, как должен быть борщ, а более густой, но очень вкусный.

– А он должен быть густым.

– Да. Кашу пшенную или рисовую с яблоками, с различными сухофруктами, тыквенную кашу, мясо в печи, сало запекать… Ну такое. Построил себе небольшой погреб. Где-то, там, наливочки. Друзья приходят. Мы любим посидеть.

– У вас всегда собаки были, да?

– Ой, Дмитрий… Я собачий папа вообще. (Смеется). Я без собак не могу. Это для меня стихия. Они всегда у меня были. В последнее время были две кане-корсо. К сожалению, их уже нет. А сейчас я две собаки бордер-колли. Мои друзья мне передали из Англии. Ну, это не кане-корсо – это сложные собаки, очень быстрые. Они пастухи сами по себе. Я планировал их брать на ферму, но так привык, что не могу отдать на ферму. И должен держать.

– Как зовут их?

– Их зовут Антон и Берта. Это не я их так назвал – их так в Англии назвали. Так выписали паспорта. И мы так же их называем.

– Я благодарен вам за беседу. И я хочу задать последний, наверное, вопрос. Вы идете в мэры Львова. Сейчас идет ожесточенная борьба. Вы еще ни разу не пожалели, что пошли в мэры?

– Нет, я не пожалел, что я пошел в мэры. Я сознательно всегда принимаю решения, все просчитываю, я задаю себе каждый раз высшую цель, к которой надо идти. Я вам скажу, что сейчас заказушные рейтинги во Львове якобы возглавляет две коррупции. Одна коррупция, которая сложилась годами во Львове – это львовская коррупция, львовская мафия, которая борется с другой коррупцией – проявившей себя на уровне государства. Васюник не принадлежит ни к одной, ни к другой коррупции. Васюник является независимым кандидатом, принципиальным. И моя основная задача – донести эту принципиальность и показать, что есть порядочные хозяйственники, честные политики, ответственные специалисты в любой сфере…

Поэтому я, имея такую возможность и большую медийную площадку, хочу в двух словах обратиться к своим избирателям, к своим львовянам. Уважаемые львовяне, Васюник действительно честный и независимый кандидат. Ни от бандитов, ни от олигархов, ни от политических сил, ни от каких-либо других кланов. И я гарантирую вам, что я сделаю во Львове прозрачную систему управления, где воровать будет просто невозможно. И вы через год можете зайти ко мне в кабинет с этим видео. Мы честно посмотрим друг другу в глаза. И если я не оправдаю вашего доверия, доверия всех львовян, я напишу заявление о сложении полномочий и уйду. А сейчас хочу попросить вас прийти на выборы 25 октября вместе со своими семьями, вместе со своими коллегами, друзьями, проголосовать за честность, справедливость и независимость. Я хочу, чтобы мы вместе сделали Львов первым городом в Украине по качеству жизни. Такова моя позиция.

ВІДЕО